Зеленый король - Поль-Лу Сулицер (2017)

Сумасшедший, продолжавшийся несколько часов спуск из Боготы по этой нависшей над пропастью тропе, на которой они двадцать раз должны были погибнуть, — в этом спуске не было ничего преднамеренного, он был продолжением их бегства из квартала Чапинеро. Потом их стремительный бросок на восток, с каждым часом все больше погружающий их в какой-то обесчеловеченный мир, был почти такой же игрой, как и движение вперед, сантиметр за сантиметром, к самому краю бездонной пропасти.

«Но теперь мы достигли предела предела...»

Он влез на подножку, а оттуда даже на крышу кабины Его не столько поразило то, что он увидел, — лес, галереей тянувшийся над желтой рекой и местами совершенно ее скрывавший, — сколько то, что виделось ему за этим лесом: эта абсолютная, неведомая, зеленая и вязкая необъятность, простирающаяся на сотню тысяч квадратных километров, кишащая насекомыми — от одной мысли об этом дрожь пробегала по коже, — хищными зверями и…

— Послушайте, — неожиданно сказал он с серьезностью, удивившей его самого, — это безумие. Невозможно, чтобы вы всерьез думали продолжать идти в одиночку, вперед…

— Мне хотелось бы попросить вас об одной вещи, — очень мягко сказал Реб. — Грузовик, что мы использовали, я арендовал у человека, который не знал, что я с ним намерен делать. Этот человек — его фамилию и адрес вы найдете в машине — рискует навлечь на себя неприятности. Помогите ему, попытайтесь убедить полицию в его невиновности. И, пожалуйста, заплатите ему…

На Ребе были лишь сапоги, брюки и полотняная рубашка, пять дней назад купленные в Вильявисенсио. Он вытащил из-за пояса кольт-45 и положил, его на капот:

— Возьмите или выбросите. Что касается денег…

Он вытряхнул на капот содержимое холщового мешка, из которого в Боготе достал подсвечники и свечи. Упали две книги, три паспорта и куча банкнот. Он забрал лишь книги, которые снова сунул в мешок, и перекинул его лямку через плечо,

— Ну, спасибо. Я вспомню о вас, Диего.

И в ту же секунду тронулся в путь.

Диего Хаас вспоминает, как он несколько раз кричал, умоляя его вернуться, охваченный необъяснимым отчаянием. Но казалось, что Климрод так его и не услышал. Он вошел прямо в лес, который через мгновенье жадно поглотил его.

Спустя два дня, 13 ноября 1947 года, Диего Хаас, вернувшийся к цивилизации, был арестован солдатами, которые сперва били его по голове, а потом и по другим частям тела. Они доставили Диего в Вильявисенсио, а оттуда в Боготу, где его допросили с достойной всяческих похвал строгостью. Тем не менее он упрямо придерживался своей первой версии: он оказался всего лишь невинной жертвой, которую Безумный, угрожая громадным пистолетом и дюжиной гранат, заставил вести сначала машину, потом грузовик до крайней границы Llano, куда самому ему, разумеется, не пришла бы в голову нелепая мысль забрести. Нет, Безумный не назвал своей фамилии, не сказал, какие причины заставили его заживо сжечь эль сеньора Эриха Щтейра, «моего горячо любимого хозяина, чья гибель повергает меня в горе. Олле!» (Финальное «олле» он произнес про себя.) От эль сеньора Штейра, когда автогеном разрезали стальную кабину лифта, осталась только довольно омерзительная кучка обгоревшего мяса…

А как выглядел Безумный?

— Ему примерно лет тридцать пять, — рассказал Диего Хаас. — Я бы сказал, что рост у него метр семьдесят, жгуче черные волосы и глаза, шрам на левой щеке. И у него нет первой фаланги на мизинце левой руки. Ой, чуть было не забыл: он хромает. Верно, он говорит по-немецки, но с очень сильным русским акцентом. Нет, нет не с польским, а с русским. Я все-таки русских знаю! Он не может быть настоящим немцем. Однажды он упомянул при мне Каракас и Венесуэлу. Однако, по моему мнению, он направляется к границе Эквадора, прямо на юг.