Темные тайны - Ханс Русенфельдт, Микаэль Юрт (2013)

— Когда мы сегодня встретились в школе, у меня возникло ощущение, что вы сейчас вынуждены быть сильной ради своих учеников. И дома с сыном, который был лучшим другом Рогера, я полагаю, тоже. Вынуждены сдерживать свои чувства.

Беатрис машинально кивнула в знак согласия. Себастиан продолжил:

— Но Рогер был вашим учеником. Еще совсем мальчиком. Человек должен иметь возможность выговориться. И надо, чтобы кто-нибудь выслушал, — заканчивая, Себастиан слегка склонил голову на бок и включил свою самую сочувственную улыбку. Сочетание, благодаря которому он представал человеком, действовавшим исключительно во благо другого без всяких задних мыслей. Он увидел, что его слова до Беатрис дошли, но она еще никак не могла связать все воедино.

— Но я не понимаю, вы ведь полицейский, ведущий расследование.

— Я психолог. Я иногда работаю вместе с полицией, помогаю с психологическими портретами и тому подобным, но здесь я не поэтому. Я знал, что вы сегодня вечером остались в одиночестве, и мне подумалось, что мысли, вероятно, посещают именно в такие моменты.

Себастиан обдумывал, не подкрепить ли ему слова легким прикосновением. Накрыть ее руку своей. Но удержался. Беатрис кивнула. Ее глаза слегка заблестели или ему это только показалось? Он задел нужные струны. Черт возьми, какой он молодец! Он с трудом сдержал волчью усмешку, когда Беатрис отступила в сторону и впустила его.

~ ~ ~

Человек, который не был убийцей, взбил подушку.

Он очень устал. День был длинным и во многих отношениях напряженным. Человек ловил себя на том, что все время думает о необходимости держаться естественно, а в результате боялся, что слишком сильно напрягается и поэтому ведет себя неестественно. Он попытался не думать о естественности поведения, но через некоторое время это привело к тому, что ему опять стало казаться, будто он держится неестественно, и он снова начал об этом думать. Утомительно. Кроме того, полиция отпустила Леонарда Лундина, а значит, опять начала более активные поиски. Кого-то другого.

Его.

Человек, который не был убийцей, улегся на спину и сцепил руки в замок. Короткая вечерняя молитва. Затем сон. Благодарность за то, что ему дали сил продержаться еще один день. Пожелание, чтобы жизнь как можно скорее вернулась к нормальному состоянию. К обычному. Он где-то читал, что первые двадцать четыре часа после убийства являются важнейшими для поимки преступника. А тут мальчика вообще начали искать только через трое суток. Промедление могло означать лишь то, что его деяние было праведным. Под конец — пожелание спокойно проспать всю ночь, без снов. Не так, как прошлую ночь.

Тогда ему приснился очень странный сон.

Он стоял за насыпью, возле футбольного поля. Освещенный автомобильными фарами. Перед ним на земле лежал тот парень. Повсюду кровь. Человек, который не был убийцей, держал в руках поврежденное сердце. По-прежнему теплое. Оно билось? Во сне — да. Медленными ударами.

Затихающими.

Умирающими.

Как бы то ни было, во сне он повернулся направо, внезапно осознав, что там кто-то стоит, всего в нескольких метрах. Он почти не сомневался в том, кто это. Кто это должен был быть. Но он ошибся. К своему удивлению, он увидел отца, который стоял и молча наблюдал за ним. Несмотря на то что это происходило во сне, возникло ощущение нереальности. Его отец умер много лет назад. Человек, который не был убийцей, указал рукой на кровавую сцену:

— Не стой без дела. Разве ты не хочешь мне помочь?

Когда он заговорил, голос оказался тонким и срывающимся, как у маленького расстроенного ребенка. Отец, не двигаясь с места, продолжал разглядывать сцену пораженными глаукомой глазами.

— Если у тебя неприятности, иногда наилучшим выходом бывает о них поговорить.

— Поговорить о чем? О чем тут разговаривать?! — детским голосом закричал человек, который не был убийцей. — Парень мертв! Я держу в руках его сердце. Помоги мне!