Темные тайны - Ханс Русенфельдт, Микаэль Юрт (2013)

— Не беспокойся, она знает о том, что я здесь.

Торкель снова кивнул. Выглядел Микаэль хорошо. В темных волосах у висков угадывались отдельные седые волоски, но это ему только шло. Они с Микаэлем были примерно ровесниками, но Торкель не мог избавиться от ощущения, что выглядит старше и измученнее. Он стареет не столь красиво, а на внешности Микаэля не отразилось даже то, что ему довелось пройти через периоды борьбы с алкогольной зависимостью. Он, напротив, выглядит более спортивно и бодро, чем когда-либо.

«Наверняка, дело в генетике», — подумал Торкель, но все же стал размышлять над тем, не приобрести ли ему абонемент в спортзал. Они немного постояли молча. Торкелю совершенно не хотелось показаться неприветливым, но он никак не мог сообразить, что бы сказать. За неимением лучшего он решил пойти по проторенной дорожке — разыграть надежную карту.

— Кофе? Хочешь кофе?

Микаэль кивнул, и Торкель направился ко входу, провел своей карточкой по кодовому замку и придержал стеклянную дверь, пропуская Микаэля. Они пошли через офисное помещение к столовой.

— Я читал об этом убийстве. Похоже, расследование не из легких.

— Да, так и есть.

Торкель шел впереди молча. За все годы они с Микаэлем встречались считаные разы. В основном в начале, когда Урсула только перешла к нему в отдел. Тогда Торкель приглашал их вдвоем домой к себе и Монике. Раза два или три. В то время они с Урсулой были исключительно коллегами и общались только вместе со своими половинками. Пока у них не возникли гостиничные отношения. Сколько же времени они уже продолжаются? Четыре года? Пять, если считать тот поздний вечер в Копенгагене. Вечер, который по крайней мере Торкель, покрываясь холодным потом от угрызений совести, называл единичным эпизодом, который больше никогда не повторится. Так было тогда.

Теперь же все переменилось. Угрызения совести и обещание ограничиться одним эпизодом уступили место нескольким неписаным правилам.

Исключительно в командировках.

Дома — никогда.

Никаких планов на будущее.

Последний пункт поначалу давался Торкелю с особым трудом. Когда они лежали рядом, голые и удовлетворенные, было трудно, чтобы не сказать невозможно, не мечтать о большем. О продолжении за пределами безликого гостиничного номера. Однако в те немногие разы, когда он переходил грань и нарушал соглашение, ее глаза ожесточались, и его на несколько недель лишали свиданий. Поэтому Торкель усвоил.

Никаких планов на будущее.

Они обходятся слишком дорого.

И вот теперь он стоял в невзрачной столовой, глядя, как чашка наполняется коричневым кофе. Микаэль сидел за ближайшим столиком и потягивал капучино.

Торкель уже рассказал про расследование то, что считал возможным, значит, пришло время пустых разговоров.

Погода и ветер. (Весна уже чувствуется всерьез.)

Как дела у Микаэля на работе? (Примерно как всегда, сплошное мучение.)

Как поживает Белла? (Спасибо, хорошо, она в этом году заканчивает юридическую гимназию.)

По-прежнему ли Микаэль играет в футбол? (Нет колено не выдерживает. Мениск.)

Торкель никак не мог отделаться от мысли что накануне утром спал с женой Микаэля. Чувствовал себя лицемером.

Законченным лицемером.

Какого черта Урсула назначила мужу встречу здесь? Торкель догадывался о причине и, как ему показалось, получил подтверждение секундой позже, когда за их спинами возникла сама Урсула.

— Привет, дорогой. Извини, что опоздала.

Урсула проскользнула мимо Торкеля, не обращая на него ни малейшего внимания, и нежно поцеловала Микаэля. Потом она обернулась к Торкелю.

— У тебя есть время распивать кофе? — сухо спросила она.

Торкель уже собрался ответить, но Микаэль бросился ему на выручку:

— Я сидел и ждал у дежурного, и Торкель просто хотел проявить любезность.

— Вообще-то у нас много дел, настолько много, что приходится привлекать дополнительный персонал. Не так ли, Торкель?