Сиятельный - Павел Корнев (2015)

– Уж десятку для тебя как-нибудь выкрою, – ответил я, пряча в бумажник пару мятых банкнот. О том, что долгов с процентами накопилось уже тридцать тысяч франков, говорить не стал.

– С аванса, – напомнил констебль.

– С аванса, – подтвердил я и отправился на поиски экипажа, приличествовавшего выходу в свет.

Доход от наследственного фонда за первые полтора-два года целиком и полностью уйдет на возврат долгов, поэтому перспектива лишиться жалованья детектива-констебля вгоняла в самую натуральную депрессию. Но не идти же из-за этого на поводу у инспектора! Жизнь дороже…

Домой я прикатил в открытой коляске, не роскошной, но вполне соответствующей случаю. Ливрея извозчика и вовсе оказалась изукрашена блестящими галунами почище генеральского мундира.

– Жди здесь, – велел я ему, отпер калитку и прошел в дом. А там присвистнул от удивления, застав Елизавету-Марию в вечернем платье из розового атласа с драпировкой тюлем, бисером и стразами.

– Пора? – поинтересовалась девушка, примеряя у зеркала шляпку. Миниатюрный ридикюль дожидался своего часа на полке.

– Пора, – подтвердил я.

Гостья подступила ко мне и взяла под руку.

– Тогда идем!

Я сдвинул очки на самый кончик носа и посмотрел на девушку поверх темных стекол. За время моего отсутствия она нанесла на лицо неброский макияж, и теперь накрашенные помадой губы больше не казались блеклыми и узкими.

– Что-то не так, Леопольд? – обворожительно улыбнулась Елизавета-Мария, без всякого сомнения довольная произведенным эффектом.

– Ты просто очаровательна, – ответил я, возвращая очки на место.

Мы спустились с крыльца и через мертвый черный сад зашагали к воротам.

– Как романтично! – неожиданно рассмеялась девушка и сорвала с цветника почерневшую гвоздику, мертвую, как и все вокруг. Изящные пальчики ловко обломили хрупкий стебель и вставили цветок в петлицу моего пиджака. – Вот так гораздо лучше!

Я обреченно вздохнул и попросил:

– Не делай так больше.

– Почему?

– Новые цветы уже не вырастут.

– О, Лео! – покачала головой моя гостья. – Ты тоже ценишь красоту мертвых цветов? Мы с тобой так схожи…

Я распахнул калитку, помог девушке забраться в коляску и, лишь когда тронулись с места, возразил:

– Дело не в этом. Просто я помню эти цветы еще живыми. Ценны связанные с ними воспоминания, а не их, как ты выразилась, красота…

– Надо ценить то, что имеешь, а не смотреть в прошлое, – укорила меня Елизавета-Мария. – Советую жить сегодняшним днем, дорогой…

– Как скажешь.

– Или это дом накладывает на тебя свой отпечаток? – продолжила ворковать девушка. – Твой дворецкий – тоже странный. Просто поразительное самообладание, никогда такого не встречала.

– Старая школа, – вновь отделался я парой слов, не желая говорить о Теодоре.

– Тебя что-то беспокоит, Леопольд? – присмотрелась ко мне Елизавета-Мария.

– А сама как думаешь? – мрачно глянул я на нее сквозь темные стекла очков.

Девушка только беззаботно рассмеялась.

– Все будет хорошо!

– Будем надеяться, – хмыкнул я и о просьбе инспектора распространяться не стал.

О просьбе инспектора не хотелось даже думать, не то что озвучивать ее вслух.

Вскоре узенькие улочки старых районов остались позади, и колеса перестали подпрыгивать на неровной брусчатке, но на смену тряске пришел затянувший улицы смог. Из-за дыма с фабричных окраин запершило в горле, и Елизавета-Мария замолчала, прикрыв лицо надушенным платочком.