Сиятельный - Павел Корнев (2015)

И в самом деле – уповать на дубовые доски и холодное железо было бы с моей стороны по меньшей мере наивно. Я обреченно вздохнул и начал спускаться по затянутым изморозью ступеням. В одной руке мерцала тусклым огоньком керосиновая лампа, в другой светилась стеклянная банка с притертой крышкой, и хоть тьму они особо не разгоняли, пойти в подвал вовсе без огня я и помыслить не мог. Страшно.

– Лео! – поторопила меня девушка, убрав коробку со свежей провизией в самый дальний угол. – Чего ты медлишь?

– Иду я! Иду! – раздраженно отозвался я и наконец ступил на каменный пол.

Вдоль стен всюду высились груды ледяного крошева, которое не размораживали полтора десятка лет, и царящий внизу холод легко проникал под пиджак, заставляя трястись в обжигающе-нервном ознобе. А вот Елизавета-Мария в своем легоньком домашнем платьице от мороза, казалось, нисколько не страдала.

– Как там? – спросил я суккуба неожиданно даже для самого себя.

– Холодно, – ответила девушка, но сразу обернулась и уточнила: – Там – это где? Что ты имеешь в виду, Лео?

– В аду. Там – это в аду, – выдавил я из себя нервный смешок вконец онемевшими губами.

Суккуб рассмеялась.

– Мальчик мой, – покачала она головой, вытирая выступившие в уголках глаз слезы. – Попробуй объяснить муравью, что такое Вселенная! Рассказать рыбе о космосе! Добейся от них понимания и тогда приходи ко мне и задавай вопросы о преисподней. Не обижайся, но человеческий мозг просто неспособен вместить в себя подобное знание. Всему свое время, прими это как данность.

Я оскорбился и не удержался от недоброй ухмылки:

– Наверное, неприятно оказаться запертым в теле муравья?

Елизавета-Мария подумала, потом кивнула.

– Это налагает определенные ограничения, – подтвердила она.

– Так, быть может, ты и сама теперь не в состоянии осмыслить, что же такое преисподняя? – продолжил я, нисколько не скрывая злорадства. – Воплощение в этом мире не лишило падших сверхъестественной сути, одним лишь своим присутствием они меняли законы реальности, а ты… Ты теперь всего лишь человек.

– Тебе не удастся разозлить меня, – улыбнулась суккуб, разгадав немудреную хитрость. – Лео, дорогой! Я не нарушу договор и не причиню тебе вреда. Никогда.

– Никогда – это очень долго, – хмыкнул я. – Почему бы тебе не убраться в преисподнюю прямо сейчас?

– Фи, – скривилась Елизавета-Мария, – возвращаться без достойных трофеев – это моветон, мой дорогой.

– Пока ты со мной, ты не охотишься на людей. Договор…

– И в мыслях не было, – уверила меня суккуб. – Зачем рисковать, позволяя тебе соскочить с крючка? Душа сиятельного с лихвой компенсирует любое ожидание.

Я скрипнул зубами от бессильной злости.

– К тому же, – придвинулась ко мне девушка почти вплотную, – не думаю, что ожидание будет столь уж долгим.

– Посмотрим! – оскалился я в ответ и поставил на пол банку, сквозь заиндевевшее стекло которой лучился ясный свет.

Удары размеренно бившегося сердца падшего перестали болью отдаваться в горевших огнем руках, но только я начал разгребать в стороны острые холодные осколки, и пальцы враз потеряли всякую чувствительность. Тем не менее пришлось основательно углубиться в слежавшуюся кучу мерзлого крошева, прежде чем поставить в нее банку и присыпать ее сверху обломками льда.

Елизавета-Мария откинула со лба рыжую челку и предупредила:

– Поскольку мы не можем нанять повара, мне придется готовить самой…

– Пресытилась человечиной? – огрызнулся я, наполнил ведерко битым льдом и направился к лестнице.

– Надо пользоваться моментом, – пожала плечами Елизавета-Мария и рассмеялась: – Расширяй кругозор, Лео, пока у тебя еще есть такая возможность! На ценности твоей души это скажется самым положительным образом…