Острые предметы - Гиллиан Флинн (2013)

– Да. Да. Я собирался с ней расстаться еще до того, как убили Натали. А теперь не могу.

Расстался бы он с ней сейчас – и все в городе, включая Ричарда, сразу навострили бы уши. «Что это значит? Как это доказывает его вину?»

– К родителям я не вернусь, – пробормотал он. – Я скорее пойду в этот чертов лес и убью себя, чем буду жить среди вещей Натали.

– Я вас не виню.

Он взял солонку и стал посыпать солью стол.

– По-моему, вы одна это понимаете, – сказал он, – что такое потерять сестру и когда при этом от тебя еще ждут, что ты спокойно переживешь случившееся. У вас это получилось? – Он произнес фразу с такой горечью, что я бы не удивилась, если бы его язык оказался желтым.

– От такого горя оправиться невозможно, – ответила я, – оно проникает в кровь. Меня оно погубило.

Произнеся это вслух, я почувствовала облегчение.

– Почему всех удивляет то, что я горюю по Натали? – Джон уронил солонку, которая со звоном покатилась по полу. Бармен бросил на него недовольный взгляд. Я подняла солонку, поставила рядом с собой, бросила две щепотки соли через плечо, на счастье для каждого из нас.

– Наверное, люди считают, что молодому легче смириться с потерей близкого, – сказала я. – Тем более вы юноша. Мальчики обычно не особо чувствительны.

Он фыркнул.

– Родители дали мне книгу о том, как пережить смерть близкого человека. Под названием «Мужчина в трауре». Там сказано, что иногда нужно отойти от моральных устоев, просто отвергнуть их. Мужчине это может помочь. Я попробовал – в течение часа внушал себе, что мне все равно. И сначала действительно мне было все равно, но очень недолго. Я сидел в своем фургоне у Мередит и думал… о всякой ерунде. Просто смотрел из окна на кусочек голубого неба и твердил: «Все нормально, все в порядке, все хорошо». Как мальчишка. А потом, когда перестал, понял, что мне уже никогда не будет ни нормально, ни хорошо. Даже если поймают того, кто это сделал. Не знаю, почему все говорят, что нам станет легче, когда кого-то арестуют. А теперь, похоже, этим кем-то стану я. – Он хрипло рассмеялся и покачал головой. – Какой абсурд.

Потом неожиданно спросил:

– Давайте выпьем еще, вместе?

Он качался, уже сильно пьяный, но я не стану мешать товарищу по несчастью впадать в забытье. В некоторых случаях это желание наиболее оправданно. Всегда считала, что надо обладать жестким сердцем, чтобы трезво и ясно смотреть на вещи. Я выпила еще один стакан у барной стойки, чтобы догнать Джона, потом вернулась с двумя стаканами бурбона. Себе взяла двойной.

– Похоже, что убийца выбрал в Уинд-Гапе двух девочек с характером и их истребил, – сказал Джон, отпил виски. – Как ты думаешь, наши сестры могли бы дружить?

Представить себе, что они обе живы, при этом Мэриан не становится старше…

– Нет, – сказала я и вдруг засмеялась.

Он тоже засмеялся.

– Значит, твоя покойная сестра слишком хороша для моей?

Мы снова рассмеялись, но скоро помрачнели опять. Я уже начала пьянеть.

– Я не убивал Натали, – прошептал он.

– Знаю.

Он взял мою руку в свою, накрыл ее другой.

– У нее были ногти накрашены. Когда ее нашли. Убийца накрасил ей ногти, – пробормотал он.

– Может быть, она сама.

– Натали этого не любила. Она даже причесывалась с боем.

Несколько минут мы молчали. После Кэрол Кинг запела Карли Саймон. Хороший репертуар в баре для мясников.

– Ты такая красивая, – сказал Джон.

– Ты тоже.

* * *На парковке Джон стал возиться с ключами и с легкостью отдал их мне, когда я сказала, что для водителя он слишком набрался. Хотя сама была не намного лучше. В голове стоял туман. Я повезла его к дому Мередит, но, когда мы почти приехали, он покачал головой и попросил отвезти его в мотель за городом. Тот самый, в котором я остановилась по пути сюда, готовясь к нелегкой встрече с Уинд-Гапом.