Острые предметы - Гиллиан Флинн (2013)

Перед нашей встречей я обещала себе не допрашивать ее об убийствах, чтобы беседа вышла как можно более непринужденной. Но вопросы посыпались из меня почти сразу. Зачем вырвала зубы? Почему именно эти девочки, такие умные и интересные? Чем они могли ей досадить? Как она вообще могла это сделать? Последний вопрос получился менторским, словно я отчитывала ее за то, что она устроила вечеринку, пока меня не было дома.

Эмма с горечью посмотрела на трех девочек на горке и сказала, что всех здесь ненавидит – все девчонки чокнутые или глупые. И что терпеть не может стирать, ей противно трогать чужую грязную одежду. Потом замолчала, и я подумала, что она проигнорирует мои вопросы.

«Я дружила с ними некоторое время, – наконец сказала она себе под нос, низко опустив голову. – Мы вместе веселились, носились по лесу как шальные. И вместе разбойничали. Как-то раз убили кошку. А потом она (как всегда, мать осталась безымянной) заинтересовалась ими. Для меня самой больше не оставалось ничего. Я больше не могла дружить с ними втайне. Они все время приходили к нам домой. И стали расспрашивать меня о моих болезнях. Они чуть было не загубили дело, а она этого даже не поняла. – Эмма с силой потерла остриженный затылок. – И почему Энн укусила… ее? Почему ей можно было ее кусать, а мне – нет?»

Больше она ничего не хотела говорить, в ответ на все вопросы только вздыхала или откашливалась. А зубы? Она их взяла только потому, что они были ей нужны. Все в кукольном доме должно было быть великолепным, как и все другое, что любила Эмма.

Я думаю, здесь кроется большее. Энн и Натали были уничтожены потому, что Адора уделяла им внимание. Эмма видела в этом нарушение их негласного договора. Ведь она так долго позволяла матери травить себя лекарствами. «Иногда, давая людям что-то делать с собой, ты на самом деле делаешь это с ними сама». Мать доводила ее до болезни, и Эмма считала, что имеет над ней власть. Взамен она требовала исключительной любви и преданности. Привязываться к другим девочкам было недопустимо. Поэтому она убила и Лили Берк, заподозрив, что она мне нравится больше.

Можно, конечно, бесконечно строить догадки, пытаясь понять, почему Эмма это сделала, но остается факт: она любила причинять боль. В этом она мне признавалась сама. Я виню в этом мать. Ребенок, вскормленный ядом, находит утешение во зле.

* * *В день ареста Эммы, когда дело об убийствах было полностью раскрыто, Карри и Эйлин поселились у меня. Устроились на кушетке, как солонка и перечница. Я взяла нож, спрятала под рукавом, в ванной сняла рубашку и вонзила его поглубже в гладкий кружок на спине. Я принялась им скрести во все стороны, и скоро там не осталось живого места. Карри ворвался как раз в тот момент, когда я собиралась приступить к лицу.

Карри и Эйлин собрали мои вещи и увезли меня к себе домой, где дали мне постель и предоставили свободный угол в комнате на подвальном этаже. Все острые предметы спрятали под замок; впрочем, я и сама не очень-то старалась до них добраться.

Я учусь принимать заботу. Учусь наслаждаться родительским теплом. Я вернулась в детство – туда, где совершалось преступление. Эйлин и Карри будят меня по утрам, а вечером укладывают в постель, целуя (точнее, сам Карри дружески хлопает меня по подбородку). Я не пью ничего крепче виноградной газировки, которую любит Карри. Эйлин помогает мне купаться и иногда причесывает. Теперь меня при этом не бьет озноб, и мы считаем это хорошим признаком.