Стыдно не будет - Ольга Вечная (2021)

— Привет. О, не знала, что ты тоже здесь! — делаю изумленные глаза.

— Ага, — он прикусывает губу, колеблясь, словно прикидывая, как реагировать.

— Давно? — приподнимаю брови, тоже прикусываю губу, зеркаля его реакцию.

— Давно, — отвечает, улыбаясь широко, во весь рот. Ему очень смешно, мне в, общем-то, тоже. Мы вдруг снова на одной волне, но бросаться друг к другу — рано. Оба понимаем это и сдерживаемся. — Прекрасно выглядишь, — быстро стреляет глазами, оценивая меня с головы до пят.

— Спасибо. А вот ты не очень, — вокруг его глаза приличный фингал, который издалека не был заметен, зато теперь я вижу целую палитру: от синего до розового.

— А, да. Не хотели даже пускать сюда, — он следит за моей реакцией, говорит очень мягко, старается. Делает все то, чего мне хотелось от него в тот вторник.

— И как ты выкрутился? — тоже улыбаюсь, но обольстительно. Инстинктивно чувствую, что он здесь из-за меня, и решаю его немного подразнить.

— Показал корочки, — легко пожимает плечами.

— А так можно?

— Только если осторожно, — он смеется. Я тоже едва сдерживаюсь, хотя сердце колотится на разрыв. Господи, какие нервы всегда рядом с ним. Он делает шаг, подходит почти вплотную, но не касается. Я не отступаю. Склоняется к моему уху, и произносит уже серьезно, но при этом почти нежно, если он в принципе способен на такие чувства: — Я соскучился, Яна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нас бесцеремонно толкает проходящая мимо компания, но Рому еще попробуй сдвинуть с места, он нависает и создает вокруг меня кольцо руками, чтобы больше никто меня не задел, сам при этом не трогает.

— Я ни при чем в той ситуации с твоим другом. Мне жаль, что наш последний разговор получился именно таким. Извини, не хотел тебя так сильно обидеть, — слова простые, но даются ему нелегко. Решаю не давить сильнее:

— Я уже сама догадалась. И ты извини меня за обвинения, я сильно сглупила.

Его объятия становятся теснее, но он по-прежнему себя сдерживает.

— Ты куда-то направлялась? А то мы, считай, на проходе. Я провожу?

— Домой.

— Может, побудешь еще немного?

— Разве что немного.

Мы отходим к самым дальним столикам, где совсем темно и музыка тише всего. Садимся рядом на диванчик, но при этом соблюдая дистанцию, будто еще недавно не любили друг друга всевозможными способами. Я все это помню в мельчайших подробностях, мои щеки розовеют. Выпрямляю спину, закидываю ногу на ногу и держу себя так, чтобы ему самоконтроль давался все сложнее. Включаю на телефоне фонарик, навожу на его лицо, он щурится и отворачивается.

— Подожди… потерпи, Рома, я хочу посмотреть. Ого, вот это да. Как ты так-то?

Он все же выкручивается и отводит мою руку с телефоном. От этого касания сердце пропускает удар. Как удержаться, не залезть ему на колени немедленно и не прижаться губами в поцелуе?

— Как твои дела? Я все время думал, как ты поживаешь. Все хорошо?

— Да, нормально. Я там танцевала… это так, просто знакомый.

— Да я без претензий, если он тебя ничем не обидел, конечно.

— Нет. Обидел меня только ты. Но я тоже виновата. Наверное, надо было сразу тебе сказать. Папа не со зла, честное слово. Он любит всю эту вашу тему.

Он широко улыбается:

— «Всю эту нашу тему», — повторяет мои слова отрывисто.

— Да, он же служил два года в армии, вВДВ, у него много друзей осталось, кто построил хорошую военную карьеру. А сам он будто не реализовался в той сфере. Ты ему нравишься.

— Понятно, — он кладет руку на стол, барабанит пальцами. Вижу же, что хочет обнять меня, но не позволяет себе. Меня осеняет: я же запретила ему! Точно! Видимо, он ждет разрешения. Надо же. Но пусть попросит. Пусть сам попросит словами. Устраиваюсь поудобнее. — Ничего страшного, я понимаю. Обдумал ситуацию. И вообще… я хочу мириться с тобой.