Нина подумала о том, как может закончиться этот вечер: перепуганные девушки, крики на улицах, завывание сирен машин экстренной помощи… и предательски подумала, что лучше бы Суриндер поскорее захотелось вернуться домой.

Но ей не пришлось ждать долго. Гриффин перебрал и впал в сентиментальность, похоже было, что он готов заплакать. Но тут вдруг невесть откуда появилась целая толпа симпатичных молодых людей, весело хихикавших, и так уж вышло, что один из них работал с Гриффином и окликнул его.

Гриффин мгновенно преобразился и стал бодрым и жизнерадостным, он начал бросать выражения вроде «парадоксального рефлекса» и «это же элементарно, это основа!».

Суриндер и Нина переглянулись и по обоюдному желанию быстро ускользнули.

Они медленно возвращались домой сквозь сырой и теплый вечер, а вокруг них сгущалась тьма.

– А ведь еще совсем светло там… – Нина сообразила, что чуть не сказала «там, дома». И быстро закончила: – На севере.

Они прошли мимо двух котов, сцепившихся на какой-то стене, а сверху из окна кто-то злобно кричал на них, желая, чтобы коты заткнулись. Из окна следующего здания разносилась громкая ритмичная музыка. Там тоже кто-то из соседей орал, требуя тишины. По дороге пронесся автомобиль с опущенным верхом, – пронесся слишком быстро, и из него тоже неслась оглушительная музыка. Ехавшие в этой машине громко хохотали, потом освистали группу женщин, шедших в противоположную сторону.

– Вот так у нас… – вздохнула Суриндер. – Наверное, не терпится вернуться?

Нина покачала головой:

– Я собираюсь сначала набить битком фургон, а уж после, думаю… когда дела здесь будут закончены. Я только что купила гору всего на аукционе.

– Не знаю, в чем тут дело, – сказала Суриндер. – Я ведь думала, там окажется нечто вроде ледяной пустыни… Думала, что я вроде как навещу тебя и посмеюсь над мужчинами в юбках, а еще выясню, что такое хаггис[1], и, может быть, спою какую-нибудь патриотическую песню из репертуара группы «Проклэймерс»…

– Эти песни прекрасны! – возразила Нина.

– Да ты уже становишься туземкой! – заявила Суриндер. – Это глупо.

– Но они действительно прекрасны.

Ясно было, что Суриндер еще не высказалась до конца.

– Но все оказалось… оказалось совсем не так, – медленно продолжила она.

Полицейский вертолет осветил ночь и наполнил воздух грохотом.

– Там… там есть нечто особенное. Что-то такое, что тебя захватывает. Эти большие поля, и солнце, которое как будто никогда не заходит, и то, как люди заботятся друг о друге…

– Ну, нам приходится, – напомнила ей Нина. – Там же на шестьдесят миль вокруг не найти парамедиков и спасателей.

– И кажется, там ты можешь дышать свободно… как будто все эти нелепые повседневные проблемы и тревоги больше ничего не значат. И что у тебя действительно появилось время задуматься над своей жизнью, понять, чем ты хочешь заняться, вместо того чтобы просто нестись с работы в бар на свидание с очередным болваном.

– А еще там все мужчины сексуальны, – улыбнулась Нина.

– И это тоже, – с усмешкой согласилась Суриндер. – Если тебе нравятся веснушки. Мне нравятся.

– Так возвращайся вместе со мной. Места там хватит.

Суриндер выразительно покачала головой. Они уже входили в калитку перед ее маленьким домом с террасой. Кто-то оставил прямо на верху низенькой стены кучку. Девушки одновременно посмотрели на нее и вздохнули.

– Кстати, ты назначила свидание своему темноглазому иностранцу?

Нина беспокойно дернула плечом:

– Я оставила ему записку. Надеюсь увидеть его завтра ночью. – Она достала свой телефон. – Жду, что он со мной свяжется современным способом.

– Ха! – хмыкнула Суриндер. – Да ты посмотри на себя! Ты же воспринимаешь только то, что написано на бумаге.

– Нет, это не так, – возразила Нина.

Но на самом деле ей трудно было оставить их тайный почтовый ящик, отказаться от волнений и романтики…