На складе аукциона в Бирмингеме, где хранились книги, лежал также огромный рулон коричневой оберточной бумаги. Нина спросила сторожа о ней, и тот ответил, что она никому не нужна, он вообще не имеет к ней отношения, так что Нина этот рулон тоже погрузила в свой фургон. Она теперь стала настоящим мастером упаковки книг – для подарка, или просто для того, чтобы донести до дома, – она перевязывала пакеты дешевым фермерским шпагатом, которого в городе было в избытке.

Лесли прищурилась:

– К воскресенью, конечно!

– Не-а, – ответила Нина. – А надо?

– Сколько ты уже живешь в этой деревне?

– Десять минут.

– Так вот, это же летнее солнцестояние, англичанка паршивая! Ночь середины лета. Праздник!

– Что-то все только и говорят, что об этом празднике.

– Ты кто, язычница или как? Каждый год в самый длинный день проходит праздник, это всем известно. И если не польет дождь, будут танцы, вечеринки и так далее. А если будет дождь – все это будет в амбаре Леннокса.

– Ну, тогда и мне лучше пойти, – сказала Нина. – Я ведь там живу.

– Ай, знаю я! – фыркнула Лесли. – Все это знают. Как он поживает, бедняга?

– Бедняга? – пробормотала Нина. – Ну, он… он очень груб и неприятен, ты и сама должна это знать.

– Ага, – кивнула Лесли. – Но ему пришлось пережить ужасное время из-за этой его Кейт.

– А что она собой представляет?

– Сплошная напыщенность, – сообщила Лесли. – Такая шикарная! На тебя не похожа.

– Большое спасибо, – усмехнулась Нина.

– Ей все здесь не нравилось. Жаловалась на паб и на стариков, которые постоянно сидят то внутри, то снаружи.

Нина подумала, что в этом она, возможно, могла и согласиться с Кейт.

– Жаловалась на наш городок, говорила, что здесь нечем заняться.

– Да здесь куча дел! – удивилась Нина.

И это было правдой. Нельзя было пройти по улице без того, чтобы не наткнуться на что-то. То какой-то праздник, то выступление хора, то школьная ярмарка, то две местные команды сражались в нечто вроде хоккея на траве – это была шотландская игра «шинти». Жизнь просто бурлила, что изумляло в таком небольшом поселении. Чем дольше Нина здесь жила, тем более она понимала, что все это потому, что здесь нет развлечений больших городов, а еще потому, что погода не всегда благосклонна к людям, так что им приходится в долгие зимние вечера и в трудные дни полагаться только друг на друга. Это была настоящая община, а не просто ряды домов, где люди случайно оказались живущими по соседству. Все было по-другому, Нина просто не осознавала этого прежде.

– Ну ладно, – сказала Лесли. – Тебе, может, вечеринка и не понравится. А здесь, похоже, ничего для меня не найдется.

Нина как раз достала книгу, которую хорошо знала. Она посмотрела на Лесли, трудившуюся день и ночь, – Лесли жила прямо над своей лавкой – похоже, одна – и всегда злилась на то, как обошлась с ней жизнь. Нина немножко подумала.

– Попробуй это, – мягко предложила она, протягивая ей экземпляр «Разбитого сердца».

Женщина одарила обложку подозрительным взглядом.

– Не думаю…

– Ты просто полистай эту книжку и скажи мне, что думаешь о ней. – Нина понизила голос, чтобы ее не услышал кто-нибудь еще. – Если не понравится, платить не нужно.

Для нее это уже стало вопросом профессиональной гордости: найти что-то такое, что удовлетворит Лесли. Лесли выглядела женщиной, которая явно нуждалась в правильной книге. А Нина была горячо убеждена, что такая книга существует для каждого.

– Ненавижу этот самый длинный день! – заявила Эйнсли.