– Я не понимаю, что здесь делаю. Меня оставили с ребёнком, который слишком сильно напоминает мне о вине за прошлое. У меня руки связаны, и я не могу использовать деньги, чтобы помочь восстановить всё, а должен пахать, как проклятый в этой жуткой и грязной комнате. Ты ничего не ешь и куришь, и мне это не нравится. Меня раздражает эта развалюха, когда я могу купить вам машины лучше! Меня всё сегодня раздражает, даже ты! Поэтому закрой рот, и давай сделаем то, что я обещал, молча! – Зло ударяю по рулю и шумно дышу.

– Вот это у тебя проблемы, – растягивает слова шокированная моим выпадом Джесс.

– Одна из главных проблем это ты. Всё? Довольна? – Бросаю на неё яростный взгляд, а она хлопает ресницами.

– А я-то каким боком отношусь к твоему неудовлетворению от жизни?

– Я всем удовлетворён!

– Ни черта. Ты лжёшь. Обычно такая реакция на происходящее вызывается сравнением. Здесь нет удобств, к которым ты привык. Возможно, я ошиблась, и ты всё же, выбрал свою судьбу, а вот это всё никогда и не было твоим. Хотя…

– Да закрой ты свой рот! Вот я ещё не слушал нравоучения от ребёнка! – Рычу на неё и прибавляю газа.

– Я давно уже не ребёнок, дядя Флинт. Ты забыл, что мне восемнадцать, и девочки взрослеют раньше, чем мальчики. Поэтому, когда остынешь, дай знать. Ругаться с тобой я сегодня не желаю, голова болит от тебя и твоего скачущего настроения. Беременный тиран, – ядовито произносит Джесс.

– Чёрт, прости. Я сам не понимаю, что за ерунда творится со мной. Я собирался уехать, и не хочу. Не могу, понимаешь? Вроде бы и правильно поступаю, но что-то не даёт мне двигаться. Топчусь, как идиот, и злюсь без причины. Прости, конфетка, – сжимаю руками руль и смотрю на дорогу. И ведь, правда, разве она виновата в том, что это я вот такой извращенец? Что приехал сюда и нашёл себе новые проблемы? Нет. Она лишь племянница для меня теперь и не более.

– Если хочешь, я могу помочь тебе, – спокойно предлагает Джесс.

– Как? Что ты можешь сделать?

– Разобраться с твоим прошлым.

– Там не с чем разбираться, – мрачно усмехаюсь я.

– Определённо, есть вещи, которые притянули тебя сюда в тот момент, когда ты потерял уверенность в своих действиях. Но не надо орать на меня, попробуй разговаривать.

– Давай, помолчим. Это лучший вариант. Со мной всё хорошо, – улыбаюсь ей, и она усмехается от такой жалкой попытки уверить её, что ничего не изменилось во мне.

– Когда всё хорошо, то человек не скалится, – бубнит Джесс.

Мне хочется ответить ей, но сжимаю губы, чтобы не продолжать ссору. И началась она на ровном месте, обычно я ухожу от конфликта. Это было раньше. Когда кто-то из моих девушек, жён или же просто знакомых пытался вывести меня на эмоции, то я моментально закрывался. Не давал им ничего, кроме снисходительной улыбки, или же разворачивался и обрывал всё. А сейчас есть необузданное желание покричать, выплеснуть из себя всё скопившееся внутри и прекратить мучить себя. Но разумом я понимаю, что Джесс всё же, ребёнок, которому не нужно знать, какие вещи творятся в моей голове.