Скай пригубил бокал вина.

– Я бы хотел услышать о тебе, – попросил он, и голос его отчего-то тоже казался жарким; во всяком случае, я вдруг вспотела в своем теплом шерстяном платье. – Расскажи все, что посчитаешь нужным.

– Ну… – запнулась я, – детство у меня было счастливое…

Я неловко оторвала несколько виноградин и начала перекатывать их в пальцах. Счастливое, да… Я была уверена, что родители меня любят, пока они не продали меня… И все же – сначала смущенно, а потом смеясь – я рассказала несколько забавных случаев из жизни. И про то, как бегала по крыше с простыней в руках, и про то, как укладывала спать в своей кровати щенка, украденного с псарни, и о других детских шалостях. Скай слушал не перебивая, улыбался в ответ, отвлекаясь на секунду лишь для того, чтобы сделать глоток-другой вина. Взгляд его черных глаз то ли обжигал, то ли ласкал. Я, смешавшись, замолчала, растеряв все мысли.

– Попробуй сыр, Ри. И фрукты сочные – тебе понравятся. И ты еще не пробовала вино, которое я выбрал для нас.

– Да, конечно! – Я подняла бокал.

Я редко пила вино, только в этом году родители разрешили в первый раз. Подумать только, прошлой осенью меня считали почти ребенком, а спустя год я замужем…

– Помнишь, как ты пытался напоить меня пивом в трактире? – зачем-то вспомнила я. – Ух как я тебя ненавидела тогда.

– А сейчас? – улыбнулся Скай.

«Сейчас нет», – хотела сказать я. А потом вспомнила: еще сегодня утром я планировала побег. И сразу сделалось неуютно. Совсем я поплыла. Это все жар камина, фрукты и мерцающие в темноте глаза Ская. Я выпрямилась в кресле, едва не расплескав вино. Нельзя терять бдительность!

– Сейчас меньше, – тихо ответила я.

– Как вино?

Я еще не отпила ни глотка. Что же, от одного бокала вреда не будет. Я пригубила напиток, похожий на расплавленный янтарь. Такого вкусного вина я, пожалуй, никогда в жизни не пила: в меру терпкое, немного сладкое, оно сочетало в себе и мягкость, и силу.

– Очень вкусно.

– Допивай тогда.

Я медленно допила, чувствуя, как вино наполняет меня уютным теплом. И почти сразу веки налились тяжестью, потянуло в сон. Я поскорее поставила бокал на стол, потому что рука вдруг стала слабой-слабой. А когда я попыталась встать, то не смогла этого сделать: ноги не держали.

– Скай? – испуганно прошептала я.

– Не бойся, мышка, – ответил муж, который наблюдал за моими попытками с непонятным выражением лица. – Я отнесу тебя в спальню.

Он поднял меня на руки легко, будто я вновь стала легче пуха. Судя по всему, раненое плечо почти совсем его не беспокоило.

– Что со мной? – прошептала я.

– Я добавил в вино яд баюна. Не волнуйся, он совершенно безвредный и утром выветрится без следа. Просто ты станешь немного сонной и не сможешь управлять телом…

– Скай, не нужно! Не делай этого! – хотела крикнуть я, но голос стал не громче писка.

Я все поняла. Он обманул меня! Как я только могла поверить!

– Ты ведь обещал!

– Не дрожи, мышка. Я не хотел, чтобы первая ночь превращалась в битву. Не хотел делать тебе больно… сильнее, чем это необходимо.

В нашей спальне тоже жарко горел камин. Постель оказалась расправлена и застелена свежим белым бельем. Скай опустил меня на простыни, приятно прохладные и гладкие.

Платье, которое я надела сегодня, застегивалось спереди на пятнадцать маленьких пуговок, и муж принялся осторожно расстегивать их одну за другой. А я… я была слаба, как ребенок, и только наблюдала, как аккуратно его руки касаются ткани.

Оставалась последняя надежда: если я скажу, что все знаю, может, это остановит его?

– Скай, я все знаю. Человеческие девушки не могут пережить рождения дракончика. Скай, не делай этого. Ты ведь любишь меня!

Если Скайгард и удивился моей осведомленности, то ничем себя не выдал.