Вдруг она у меня не одна? Деньги, хороший автомобиль, с лицом вроде в порядке всё – что если мне не впервой предавать? Маринку, беременную и свято верующую в то, что с мужем ей повезло?

– Да ты что, Глеб? Ты же жену на руках носишь. Со школы сох по ней, а уж когда поженились и вовсе… Ты её тоже, что ли, забыл?

– И ребёнка. Чёрт, – растираю лоб, пытаясь хоть так прогнать глубокую складку, выдающую с головой моё состояние, а когда кожу начинает саднить, за кружку принимаюсь. Кручу в руках, не решаясь пробовать остывший кофе, и вновь звякаю им о блюдце. – Ладно, разберусь со временем. Привыкну, пара недель у меня в запасе есть.

А за это время можно многое успеть: потеряться, выкинуть из головы двадцать восемь лет жизни, повернуться на девушке с медовыми глазами, что мог бы нарисовать по памяти, если бы бог не обделил талантом, а в самый неожиданный момент обнаружить, что если и рисовать, то другие – голубые, настороженные, печальные … А значит, и к семье привыкну. Любил же. Все об этом твердят, а что сердце верить отказывается, вполне можно списать на последствия травм. Отбили голову, не пощадили тело и, вполне возможно, нарушили что-то в работе этого странного с точки зрения чувств органа – заходится, как шальное, едва вспоминаю вкус Сашиных губ; почти не бьётся, когда не стараюсь запомнить вкус губ Марины.

– Ты уж поторопись, ей же рожать вот-вот, – тем более что выбора у меня нет. Киваю товарищу, скользнувшему взором по украсившим широкое запястье часам, и устало откидываюсь на спинку дивана. Полчаса до открытия, знает, что на кухню вернуться пора, но любопытство не позволяет:

– Значит, не в курсе, что случилось? – я головой мотаю, а Артур затылок почёсывает, обмозговывая услышанное. – Так может Славка руку приложил? Отец твой на него грешит…

– А я уверен, что он не мог. Брат же.

Родной. Да и щуплый, низкорослый… В деле я себя не помню, но чтобы не устоял под ударом семидесятиграммового мужика, ни за что не поверю. Бред. И мысли об этом – бредовые.

– Нет, не мог, – повторяю вновь, чтобы у повара не осталось сомнений в Славкиной невиновности, и, всё-таки откусив маффин, на другое переключаюсь. Папки с меню мне покоя не дают… Ещё не заглядывал, а наперёд знаю, что составлено оно с умом. Артуром – начинал он с заведующего производством, два года назад по велению сердца к плите встал. И это, чёрт возьми, дурость – вспомнить, как одноклассник воспылал страстью к готовке, но до сих пор не отрыть ничего из глубин подсознания о собственном браке! Мне бы расстроиться, а я улыбаюсь как шальной, хватаясь за эту соломинку:

– Артур, может, поможешь мне в одном деле?

– В каком? – и друг недалеко ушёл. Подбирается, предчувствуя очередную авантюру, а я, прикончив десерт, не оставляю себе путей к отступлению:

– В важном.

ГЛАВА 24

Саша

Не бывает так – запретила себе вспоминать и мысли послушно, стройным гуськом, покинули твою голову, оставив после себя приятную долгожданную пустоту. Я пробовала: когда проигнорировала его поздравление, так и не решившись стереть короткое послание с телефона; когда следующим утром долго сверлила глазами экран, трижды оставив звонок матери Глеба без ответа. И даже вечером попыталась: сгребла его постельное бельё в кучу, остервенело затолкала его в барабан стиральной машины, и, уже наученная горьким опытом с Васнецовым, увеличила дозу кондиционера вдвое. Словно, сотрись его запах с простыней, и мне полегчает… Каков результат? Ванная пропахла альпийской свежестью, а незнакомец до сих пор здесь – заблудился в моих извилинах и без спроса напоминает о себе в самый неподходящий момент. Даже сейчас, когда я смотрю на Ваню, неспешно размешивающего сахар в чае, а вижу другого… Плохо одетого, слегка заросшего и непозволительно родного.