Ледяная принцесса - Камилла Лэкберг (2010)

Мелльберг слушал с неожиданным интересом. Патрик рассказал, что ему удалось разузнать о детстве Александры. Он не упустил ни одной даже самой отвратительной детали, а когда Мелльберг услышал новость о том, что Джулия была дочерью Александры, он почувствовал, как его челюсть отвалилась и запрыгала на многочисленных подбородках. Он в жизни не слышал ничего похожего на эту историю. Патрик продолжал рассказывать о том, как Карла-Эрика после сердечного приступа срочно отвезли в больницу, и о том, как он заполучил лист из блокнота в квартире Андерса и как ему удалось прочитать скрытый текст настолько быстро. Патрик объяснил, что это оказалось предсмертной запиской самоубийцы. И тогда, естественно, последовало объяснение, где он был вчера и с какой целью. Затем Патрик суммировал результаты ошалевшему до немоты Мелльбергу:

— Таким образом, одно из убийств, которыми мы занимаемся, оказалось самоубийством, а что касается другого, то мы по-прежнему не имеем ни малейшего понятия — кто это сделал и почему. У меня такое ощущение, что все это имеет прямое отношение к тому, что мне рассказали родители Александры. Но у меня нет абсолютно никаких доказательств и ни одного факта, которые бы это подтверждали. Так что теперь ты знаешь все, что знаю я. У тебя есть какие-нибудь мысли: что мы будем делать дальше?

После некоторой паузы Мелльбергу удалось вернуть самообладание.

— Да, это просто какая-то невероятная история. Я бы сам скорее поставил все свои деньги на того хмыря, который с ней трахался, чем на то, что всплывет всякое дерьмо, которое появилось двадцать три года назад. Я приказываю, чтобы ты поговорил с любовником Александры и зажал его в тиски, и на этот раз — покрепче. Я думаю, таким образом мы сможем использовать наши ресурсы значительно продуктивнее.

Сразу после того как Патрик сообщил ему об отце ребенка, Мелльберг поставил Дана на первую строчку в списке подозреваемых. Патрик кивнул Мелльбергу подозрительно послушно, поднялся и пошел к двери.

— О-о… э-э… хорошая работа, Хедстрём, — неохотно выдавил из себя Мелльберг. — Понял, чем тебе теперь надо заняться?

— Абсолютно, шеф. Считай, уже сделано.

Ему показалось или он действительно услышал в голосе Патрика иронию? Нет, Патрик смотрел на него совершенно невинным взглядом, и Мелльберг выкинул из головы свои подозрения. Нет, показалось. У этого малого все же хватает соображалки, чтобы понимать, что сейчас он слышал указание опытного мастера.

Говорят, что, когда зеваешь, в мозг поступает дополнительный кислород. Патрик попробовал и очень сильно засомневался, что это принесло ему какую-нибудь пользу. Усталость после ночи, когда он лежал дома и ворочался с боку на бок, навалилась на него. А, как обычно, его предложение остаться ночевать у Эрики было отвергнуто большинством голосов. Он устало поглядел на теперь уже хорошо знакомые стопки бумаг на письменном столе и подавил в себе желание собрать все это в охапку и выкинуть куда подальше. Он чертовски устал за время этого расследования. У него было такое ощущение, словно прошло несколько месяцев, хотя на самом деле — три недели. Так много всего случилось, а он так и не продвинулся. Анника, которая проходила мимо его кабинета и увидела, как он трет глаза, принесла такую нужную чашку кофе и поставила перед Патриком.

— Что, тяжело?

— Да, должен признаться, сейчас, похоже, дело не клеится. Придется начать все сначала. Я знаю, что где-то здесь, в этих бумагах, есть ответ, я это чувствую. Единственное, что мне нужно, — одна маленькая-маленькая ниточка, которую я до сих пор не заметил.

Патрик недовольно бросил карандаш на бумаги.

— А остальное?

— Не понял.

— Ну, как идет жизнь, когда ты уходишь с работы, ты ведь, наверное, понимаешь, что я хочу сказать…

— Да, Анника, я, конечно, понимаю, о чем ты. А что ты хочешь узнать?

— Вы все еще играете в бинго?