Ледяная принцесса - Камилла Лэкберг (2010)

— Да, может быть. Не будет ли госпожа Петрен столь любезна, чтобы рассказать о том, что она видела? Ничего, если я включу диктофон?

Он нажал на кнопку записи и терпеливо ждал, пока госпожа Петрен ответит.

— Да, конечно, само собой. Так, это была пятница, двадцать пятое января, полседьмого. Ты лучше спрашивай, а то мне так трудновато.

— Почему вы так уверены насчет даты и времени? Ведь уже прошло порядочно времени.

Патрик выдержал еще одну паузу.

— Ну, у меня как раз был день рождения. Так что приехал сын с семьей, привез подарки, мы посидели, поели торт. А потом они уехали, как раз перед новостями полседьмого на четверке. Вот тогда я и услышала, что там снаружи что-то происходит. Я подошла к окну, которое смотрит на холм и выходит на дом той красоточки, и тогда-то я его и увидела.

— Андерса?

— Андерса-художника, да. Пьяный в дым. Орал как сумасшедший и колотил в дверь. Потом она его все же впустила, и стало тихо. А орал он там дальше или перестал орать — я про это ничего не знаю. Из дома ничего слышно не было.

Госпожа Петрен заметила, что тарелка Патрика опустела, и моментально поставила перед ним булочки с корицей. Он не заставил себя упрашивать, а просто взял верхнюю булочку из внушительной горки на тарелке.

— А госпожа Петрен абсолютно уверена в том, что это был Андерс Нильссон? Никаких сомнений по этому поводу?

— Да нет. Я эту каналью очень хорошо знаю. Он сюда прискакивал что вовремя, что не вовремя. Да и сколько раз я его раньше видела на площади с местной пьянью. Только я никак не пойму, что у них могло быть общего с Александрой Вийкнер. Эта красоточка была совершенно не про него: и шикарная, и воспитанная. Еще девочкой она часто ко мне забегала, я ее поила соком и угощала булочками. Вот как раз на этом диване она обычно и сидела. И с ней дочка Туре, как же там ее зовут…

— Эрика, — сказал Патрик с набитым булочкой ртом и почувствовал, как у него защекотало внутри от одного лишь упоминания ее имени.

— Эрика, ну да, конечно. Очень хорошенькая девочка, но, как ни погляди, в Александре было что-то особенное. Она как будто светилась, но потом что-то случилось… Она перестала ко мне приходить и не показывалась на глаза. А потом, месяца через два, они переехали в Гётеборг, и я ее не видела до тех пор, пока Алекс не начала пару лет назад приезжать сюда на выходные.

— А за это время Карлгрены здесь появлялись?

— Нет, никогда. Но они содержали дом в порядке. Мастера приходили, маляры, плотники. Вера Нильссон бывала здесь два раза в месяц и прибиралась.

— А может быть, госпожа Петрен знает, почему Александра так переменилась, что произошло до того, как Карлгрены переехали в Гётеборг?

— Ну, ходили слухи. Слухи всегда ходят. Но вообще-то ничего такого, чему бы я могла поверить. Конечно, у нас во Фьельбаке есть такие, которые говорят, что все обо всех знают. Но он должен ясно понимать, что никто и никогда просто не может знать все, что происходит у других дома. Вот поэтому я и не буду строить догадки — немногого это стоит. Пусть он лучше ест, я смотрю, он еще не попробовал мои меренги.

Патрик подумал и прикинул, что у него еще осталось немного, пожалуй даже совсем немного, места для меренг.

— А потом, после этого, вы что-нибудь видели? Когда, к примеру, Андерс Нильссон ушел?

— Нет, в тот вечер я его больше не видела. Но потом на следующей неделе я примечала: он несколько раз заходил в дом. Не знаю, правда, что и подумать. Как я слышала в деревне, она ведь тогда уже лежала там мертвая. Господи, прости меня, грешную, что он там делал?

Именно об этом Патрик и подумал. Госпожа Петрен выжидательно посмотрела на него:

— Ну и как ему на вкус?