Египетская сила - Андрей Белянин (2018)

Ушёл! Не сказав больше ни слова, не выслушав меня, не посмотрев на мои чертежи и безупречно выстроенную линию действий по спасению моего учителя и как бы, между прочим, его хозяина и нанимателя. Поступок буквально взорвал мой мозг праведным возмущением!

Однако было бы верхом бестактности и невоспитанности хоть как-то показать это. Я максимально равнодушно зевнул, почесал в затылке и развернул лист бумаги.

– Итак, вот мой план.

– Я вся внимание, – нежно улыбнулась мне маленькая француженка.

Мы склонились голова к голове, внимательно вглядываясь в линии передвижения, детали архитектурных изысков, расчёт времени, мест дислокации, точки крепления электрических батарей и всё прочее, чего я, увы, не могу детально расписывать на страницах своего повествования. Почему?

Потому что, как вы, разумеется, догадались, причина моего вынужденного молчания кроется исключительно в уважении к больнице «Чаринг-Кросс» и нежелании давать шанс реальным психам выбраться на свободу. Вдруг они прочтут эти записи и, вдохновляясь моим, не менее больным воображением, дружно сбегут от докторов?

В результате мне всё-таки пришлось упрашивать Шарля вызвать нам кеб ближе к десяти часам ночи. Причём это непременно должен быть донской жеребец Фрэнсис. Старый дворецкий кивнул. Уже спасибо!

Пожалуй, рыжий донец был единственный, кто всегда готов помочь «другу Лисицыну», не задавая лишних вопросов.

Всё получилось, и к одной из самых знаменитых клиник Лондона мы ехали под распевное:

Несе Галя воду,

Коромысло гнеться,

А за ней Андрийку

Як барвинок вьеться.

«Галю, моя Галю!

Дай воды напиться.

Ты ж така хороша-а,

Дай хучь подивиться-а»…

– И что ж ты, хлопчик, делать будешь? – скалозубо улыбнулся мне Фрэнсис, когда остановил кеб перед больницей.

– Заманю всех в конференц-зал для врачебных симпозиумов, там есть такой, я проверял. Это вон то большое окно, оно единственное без решёток. Сможешь закинуть туда верёвку?

– Я ж конь, а не ковбой с лассо!

– Это несложно, смотри… – Мне понадобилось буквально две минуты, чтобы Фрэнсис удовлетворённо фыркнул и приложил правое копыто к уху, типа «будет исполнено, ваше высокоблагородие!».

Мы же с Кристи выпрыгнули из кеба и уверенным шагом направились к тяжёлым, обитым железом дубовым дверям грозной чаринг-кросской лечебницы. Пути назад отрезаны, только вперёд!

Швейцар на входе попытался было остановить нас, но Кристи возмущённо шлёпнула его ладошкой по руке, так что изумлённый мужчина отступил. Мы скользнули внутрь.

– Добрый вечер, – вежливо обратился я к мужчине за стойкой регистратуры.

– Скорее уж ночь, – устало вздохнул он. – Что тебе нужно, мальчик?

– Доложите начальству, что прибыла мадам Zaz из Парижа.

– Э-э?!

– Да, она карлица. – Я сдвинул брови и чуть добавил металла в голос: – Но полагаю, это не повод смотреть на неё как на ребёнка, она преподаёт в Сорбонне, имея звание профессора. Уверен, вы об этом слышали?

– Ну… э-э… да, что-то такое слышал, – очень осторожно начал мужчина, но я перебил его:

– Говорите смело, профессор не знает английского, не учила из принципа, хотя говорит на двенадцати языках. Я её переводчик в Британии.

– Но ты… вы… так молоды?

– Мадам Zaz предпочитает мальчиков.

Мужчина за стойкой охнул, сделал понимающее выражение лица и позвонил в колокольчик.

– Я доложу о вас главному врачу, вы можете подождать его в конференц-зале.

– Само собой.

– C’est des saucisses, un carburateur, un croissant, est l’amour[4], – по-французски пропела Кристи, делая грозные глазки и возмущённо топая ножкой.

– Чего она, профессорша, хочет?

– Она напоминает, что приглашена на симпозиум по теме распространения лисьего бешенства, – терпеливо перевёл я. – Будьте добры доставить месье Ренье в тот же зал.

– Но он опасен.