Теория зла - Донато Карризи (2019)

– По правде говоря, впервые слышу это имя.

Мила заметила, что спецагент старательно отводит глаза. Может, Бериш и лучший в Управлении специалист по допросам, но врет он не слишком-то умело. Однако полной уверенности у Милы не было. Бериш пошел на сотрудничество, и не стоило обижать его недоверием.

– Ладно, это я постираю, – сказала она, имея в виду платок, который Бериш одолжил ей, чтобы почистить куртку. – И спасибо за завтрак.

– Не за что.

Сотовый Милы пискнул: пришло СМС-сообщение. Мила прочла, сунула сотовый в карман вместе с платком и поспешила выйти из-за стола.

– Что тебе Стеф наговорил обо мне? – остановил ее Бериш.

– Что тебя бойкотируют и чтобы я была с тобой поосторожней.

Бериш кивнул:

– Очень мудро с его стороны.

Мила наклонилась, приласкала собаку Бериша.

– Одно мне непонятно… Почему он посоветовал и поговорить с тобой, и вести себя поосторожней?

– Знаешь, что бывает с тем, кто привечает полицейского, которого бойкотируют коллеги, а? Это как зараза.

– Стоит ли мне бояться: ведь ты-то сам, кажется, чувствуешь себя вольготно в таком положении.

Сарказм Милы Бериш встретил улыбкой:

– Видишь это заведение? – Он обвел рукой ресторан. – Много лет назад двое патрульных вошли в эту дверь, решив позавтракать, и, точно как ты сегодня, спросили яичницу и кофе. У владельца, который, между прочим, только что приехал из Китая, было две возможности: указать, что такие блюда в меню не предусмотрены, потеряв тем самым двух клиентов, либо отправиться на кухню и начать взбивать яйца. Он выбрал вторую, и с того самого момента три часа в день подает еду, которая, не имея ничего общего с традицией кантонской кухни, определяет его благосостояние. И все потому, что он усвоил крайне важный урок.

– Клиент всегда прав, да?

– Нет. Что гораздо легче чуть-чуть приспособить к новым веяниям тысячелетнюю культуру, чем внушить что-то полицейскому, который желает есть яичницу с беконом в гребаной китайской забегаловке.

– Если тебя это забавляет, то и мне плевать на то, что обо мне думают коллеги.

– Ошибаешься, если думаешь, что это – игра, в которой зарабатывает очки тот, кто круче.

– Поэтому ты недавно стерпел, когда низший по званию выказал тебе неуважение?

– Ты, должно быть, сочла меня трусом, но та выходка относилась вовсе не ко мне, – развеселился Бериш. – Когда я сижу один за столиком, никто не осмеливается задевать меня. Делают вид, будто меня тут нету, или смотрят как на волос, попавший в тарелку: противно, конечно, но вытащишь, и можно есть… Тем, что случилось утром, я обязан твоему присутствию. Это тебя они хотели предупредить, и довольно красноречиво: «Держись от него подальше, или и с тобой будет то же самое». Я бы на твоем месте внял предупреждению.

Милу и ужаснуло, и взбесило такое отношение Бериша.

– Зачем тогда ты приходишь сюда каждое утро? Стеф был уверен, что я найду тебя здесь. Ты мазохист или что?

Бериш улыбнулся:

– Я начал ходить сюда, когда поступил в полицию, и мне в голову никогда не приходило поменять ресторан. Хотя, по правде говоря, еда здесь не ахти, а запах жареного пропитывает одежду и потом никак не выветривается. Но если я перестану здесь показываться, это сыграет на руку тем, кто хочет, чтобы я вообще подал в отставку.

Мила не знала, за какие грехи расплачивается Бериш, но понимала, что тут ничем не поможешь; относительно же дела Кайруса усвоила одну вещь. Схватившись руками за столик, она надвинулась на спецагента, буквально нависла над ним: