Голодная пустошь - Лорет Уайт (2019)

— К тому времени Ли завела роман с банкиром по имени Кев Симмс. Когда я узнал об этом, она поставила мне ультиматум: бросить работу под прикрытием и пройти курс лечения от наркозависимости, и тогда она уйдет от Кева, и мы попробуем начать все с чистого листа. Но я не смог. Мне было не до лечения — я считал, что с зависимостью справлюсь и сам, а серьезная сделка может сорваться. Я получил от ФБР и Интерпола несколько конфликтных алмазов[16] из Западной Африки, помеченных в лаборатории ФБР по новой технологии. Должен был встретиться с одним типом из Европы и заплатить ему этими алмазами за перевозку женщин и оружия. Он сказал, что знает, как нелегально провезти необработанные камни. Я четыре года работал под прикрытием, Тана, и если бы явился туда без камней, они почуяли бы неладное. Люди погибли бы, вся эта чертова операция бы рухнула. Так что я попросил Ли подождать. Она ответила: без вариантов, Трейси нужен отец, а Кеву предложили новую работу в Нью-Йорке, и она переезжает вместе с ним. Забрала Трейси и начала новую жизнь.

В его голосе звучала тоска. И боль. Тану резануло как ножом. Ей было так жаль его, потерявшего жену и дочь. Если она что и узнала за всю свою паршивую жизнь, так это то, что с хорошими людьми всегда случается какое-то дерьмо. Они становятся теми, кем не хотели стать.

Она отвела взгляд, опустила глаза — разговор становился слишком интимным.

— Значит… эти конфликтные алмазы должны были выявить путем лабораторного анализа, когда они пошли бы в производство?

— Да. Из Африки камни отправляли на Север, оттуда распространяли по разным местам, заносили в базу. Там их обрабатывали и наносили изображения милых полярных медведей или кленовых листьев.

— И выдавали сертификат о том, что это канадские алмазы?

— Совершенно верно. Стоили они на международном рынке примерно столько же, что и алмазы из конфликтных зон Африки и других стран. Чистые канадские алмазы гораздо выше ценятся в мире преступности и терроризма.

— И что случилось? Что пошло не так при этой сделке?

— Да полная задница, вот что случилось. Подсудное дело. Офицеру из Ванкувера донес один мутный тип, что будет незаконная сделка. Я прибыл один. Мне все было ясно с самого начала. Ванкуверские копы не знали о нашей работе под прикрытием, вот и замутили рейд.

— И твоя оперативная группа не наблюдала?

— Наблюдала, но вмешиваться не собиралась. Это была особо важная операция, и важнее всего было не взять их с поличным, а позволить сделке идти по плану, чтобы помеченные алмазы были направлены в производство и провезены за пределы организации. Мы знали, кто за этим стоит. Мы хотели пойти еще дальше, добраться до синдиката, управлявшего всем процессом. Но проблема в том, что полиция Ванкувера занялась этим вопросом, как раз когда мне передали алмазы. Наших оперативников предупредили, и они понадеялись разрулить ситуацию в последний момент. Завязалась перестрелка. Я попытался вырваться, камни были при мне. И ванкуверские копы, ожидавшие в конце аллеи, меня ранили. Одна пуля попала в плечо. Вторая в голову. Я попал в больницу, две недели пробыл в коме. Потом вернулся в Эдмонтон, где прошел целую кучу терапий. Мой больничный затянулся.

Он потер бровь. В маленьком сарае было тепло. Здесь они укрылись от всего мира.

— После этого жизнь Ангелов в Ванкувере закончилась — мы кое-как отбились от обвинений во всех смертных грехах, включая торговлю людьми. Двух дилеров из Европы убили в перестрелке. Но хуже всего то, что после стольких лет и усилий мы не продвинулись ни на шаг ближе к синдикату и к тому, кто за ним стоял. Он оборвал все связи с ванкуверскими группировками, сжег все мосты, затаился. Мы так никогда и не выяснили, кто поставлял конфликтные алмазы на северо-западные территории.

— А откуда этот мутный тип узнал, что будет незаконная сделка?