Идеальная жена - Мария Воронова (2019)

Картошка была сизая, вялая, с множеством белых проростков и вся в черных пятнах после зимовки. Противно, но молодая только на рынке. Не выращивают ее воспетые Михаилом Сухановым колхозники.

К сожалению, Кирилл прав. Люди всегда «те»: есть плохие, есть хорошие, вопрос только, что позволено плохим, что разрешено делать, чтобы отпихивать ближних от кормушки.

Слава богу, не расстреливают сейчас, но демагогией затоптать человека – почему нет?

На гнилом западе критерий один – прибыль. От этого слова принято кривиться и открещиваться, гнаться за нею очень позорно, особенно для интеллигентного человека, особенно в искусстве. Какие деньги, о чем вы, когда речь идет о формировании человеческой души? Мы ценим людей, воспитываем из них настоящих строителей коммунизма и не собираемся ради денег засорять им головы разным хламом, ничего общего с искусством не имеющим.

На первый взгляд, правильный подход, но где-нибудь в Штатах всем было бы глубоко плевать, что за дети растут у Суханова, пока его книги покупаются. Да хоть с рогами и хвостом, не страшно. Он приносит прибыль, и на этом точка. У нас не то. Взять хоть Высоцкого – на нем можно было делать деньги не меньшие, чем на водке. Проклятые капиталисты без передышки штамповали бы его диски и сборники стихов, снимали фильмы-концерты, в общем, эксплуатировали человека на всю катушку, что ему поесть бы некогда было, не то что пить. У нас – вежливый нейтралитет, несколько пластинок и выступлений на телевидении, а книга ни одна так и не вышла. Хорошо хоть магнитофоны изобрели, и Высоцкий сохранился для следующих поколений, а иначе так бы и канул.

Какими соображениями люди руководствовались, бог знает, только явно не экономическими.

А вдруг я разрешу записать пластинку, а Иван Иванович будет недоволен, испугается гнева вышестоящего Ивана Никифоровича?

И так по эстафете передается страх и парализует хоть талантливого поэта, хоть ученого-новатора.

У проклятых капиталистов такие вопросы решаются просто. Иван Иванович разгневался, вызвал на ковер, а ты ему справочку – смотрите, тираж весь раскуплен, и люди требуют еще. Прибыль составила двести процентов. И недовольство начальника как рукой сняло.

А у нас деньги – не аргумент, поэтому действительно какая-то феодальная лестница, как называет социалистический строй Кирилл.

– Жаль, – вздохнула Ирина, – я не такая утонченная натура, как ты, и мне книги Суханова-старшего очень даже нравятся. Поэтому очень жаль узнать, что он оказался такой козел и трус.

Кирилл пожал плечами и достал из холодильника наливной розовый помидор, явно с рынка.

– Да тут у меня как раз к папаше претензий нет, – протянул он и неуловимым движением ножа разъял помидор пополам. Обнажилась плотная зернистая мякоть, и в кухне запахло югом.

– Как это нет?

– Суханов-пэр сделал лучшее, что может отец сделать для сына, – улыбнулся Кирилл, – мой дом – мои правила, так что или соблюдай, или живи своим домом. Интересное дело, сыночек ищет себя, а папа должен подставляться?

Ирина поежилась.

– Не знала, что ты такой жестокий.

– Ира, жестоко было бы оставить ребенка при себе и ломать его через колено. Я это не просто так говорю, поверь. В тех кругах, где я обычно вращаюсь, таких протестантов вагон и маленькая тележка, и большинство из них со своими предками, как боксеры в клинче. Родители не отпускают от себя и не дают быть самими собой, а дети хотят жить как хотят, но не могут оторваться от родителей. В итоге затяжной конфликт, буря в стакане воды, энергия уходит в пустоту совершенно бесполезно.

А ведь и правда, подумала Ирина. Какой смысл в протесте, если тебе гарантирована крыша над головой, мягкая постель и вкусный ужин? Какая разница, как ты выглядишь, что слушаешь и читаешь, если ты ничем при этом не рискуешь? А родители зачем мотают нервы выросшим детям, если дают им еду и кров?