– Я мать, и я решаю, – постаралась как можно спокойнее проговорить Ирина. – Все, Ольга Степановна, прекратите. Здесь больные люди, им нужен покой, а не зрелище чужих скандалов.

– Ирочка, ну как же так? – со страданием в голосе вскрикнула Ольга Степановна. – Я ведь только ради вас с Егоркой, чтобы вам было хорошо…

Ирина постаралась сгладить ситуацию, обняла ее, обещала, что, как только выпишется, со всем разберется, а на больничном приедет вместе с сыном к ней на дачу, в общем, все в порядке, просто Егор чуткий и нервный мальчик, и сразу два стресса, болезнь матери и ночевка на новом месте, для него многовато.

Расстались мирно, но утреннее чувство безмятежности развеялось без следа, так что, вернувшись в палату, Ирина сразу припала к источнику спокойствия – микстуре Кватера.

Наверное, надо было отпустить Егора с бабушкой. Только тогда Кирилл бы обиделся. Черт, неужели она действительно ставит постороннего мужика выше родного сына? Да, увы, жизнь такова, что законный муж превращается в постороннего мужика за одну секунду, и сын Ольги Степановны яркий тому пример. Но если бы Егор хотел с бабушкой, он бы сразу сказал матери об этом.

И тут тонкий вопрос… Ирина не могла четко себе это сформулировать, но чувствовала, что поступает правильно и в конце концов заботится об интересах сына.

Ребенку нужен отец или тот, кто способен заменить его, если родной папа выпал в осадок.

У нее было много возможностей убедиться, что Кирилл хорошо относится к Егору, может, не обожает безумно, но испытывает сильную симпатию, да, в общем, не суть, что он чувствует, главное, что заботится о нем так, как должен отец.

Скоро у Кирилла появится свой ребенок, родная кровиночка и наследник. Будет ли он любить этого малыша больше, чем Егора? Возможно. Да, это возможно, и такое право у него есть. А станет ли выделять своего ребенка, отдавать ему лучший кусок в ущерб пасынку?

Вряд ли. Он взрослый ответственный человек, умный и понимает, что в итоге навредит всей семье, в том числе и своей кровиночке. Что бы он там ни чувствовал, у него достанет силы духа и выдержки проявлять одинаковую любовь к обоим детям.

Но если начать противопоставлять… Все время тыкать носом, что это не твое, ты тут никто, ничего не решаешь, то Кирилл просто самоустранится. Никто так никто. Очень хорошо. Пусть о Егоре голова болит у Ольги Степановны, а у меня свой ребенок есть, им и займусь.

* * *

Леля остановилась посреди комнаты, оглядываясь.

– Уютно у тебя…

– Что, не ожидала?

– Честно говоря, да. Я думала, у тебя тут рюкзаки, ледорубы всякие валяются.

– Ага. А в центре костер с котелком, чтобы лишний раз на кухню не бегать.

Она улыбнулась, на секунду став прежней Лелей.

– Знаешь, когда полгода ночуешь где попало, то дома хочется комфорта. Садись, я сейчас чай принесу.

Стас выскочил на кухню, быстро включил газ под своим белым чайником с пятнышком сколотой эмали на боку и достал из шкафчика пачку чайных пакетиков (страшный дефицит, который еле удалось выпросить у мамы) и вазу с конфетами.

Подумав немного, взял еще бутылку ркацители и засунул в приемистый карман штанов.

В комнате достал из бабушкиной горки бабушкины же хрустальные бокалы с тусклым золотым ободком по краю. Вспомнил, что бабушка называла их свадебными, но решил, что это в любом случае не страшно.

– Вина?

– Я бы выпила, да, – кивнула Леля, – я вообще пью, Стас.

– Я тоже.

– Женский алкоголизм это совсем другое дело.

Он пожал плечами и налил. Вино красиво мерцало в старинном хрустале.

– Иногда я пытаюсь забыться с помощью вина.

– И как, помогает?

Леля покачала головой:

– Нет. Поэтому я, наверное, до сих пор еще и не спилась. Но все впереди.