Пандемия - Франк Тилье (2016)

Она говорила только правду. Вне зависимости от происходящего Эрве Кремье запрашивал в Центре количество анализов выше среднего, с тех пор как вошел в сеть региональных групп наблюдения за гриппом. Врач скрестил руки под подбородком.

– Почему же в таком случае вы не спросите его напрямую?

– Потому что при таком избыточном количестве анализов я не уверена, что он назовет мне истинную причину. Но если вам нечего мне рассказать, мне ничего не останется, как обратиться к нему лично.

Брашелье, казалось, взвешивал за и против.

– Эрве был настоящим профессиональным врачом. Он давал много больше, чем просто консультация и листок с заключением после профилактического осмотра, который выписывают раз в год. Он помогал рабочим, давал им советы, не останавливался ни перед чем, чтобы защитить их на свой манер.

– Вы говорите о нем в прошедшем времени.

– Он был исключен из сообщества врачей чуть больше двух лет назад. Вы не в курсе этой истории?

Амандина покачала головой. Она вся обратилась в слух.

– Эрве Кремье занимался профессиями, связанными с окружающей средой: сточные воды, очистные станции, канализация, водопровод… Он был одним из лучших специалистов по заболеваниям, связанным с этой деятельностью, таким как костно-мышечные болезни, лептоспироз, расстройства пищеварения, кожные и дыхательные синдромы. Думаю, как раз в силу этой последней причины он и посылал во множестве анализы в Центр изучения гриппа. Он во всем шел до конца, не заботясь о связанных с этим расходах.

Амандина поморщилась от слова «лептоспироз». Болезнь крыс. Она содрогнулась от одной этой мысли. Перед глазами встали черные зверьки, кишащие на постели Фонга, дети с крысиными головами в приемной. Как странно, что Брашелье заговорил с ней об этой болезни, об этих гадких тварях.

Врач заметил ее смятение, но продолжил:

– Несколько лет назад Эрве активно ратовал за улучшение условий труда рабочих. Он входил в инициативные группы, разработал карты наблюдения персонала по всей Франции, чтобы собирать и централизовать данные. Его углубленные исследования здоровья рабочих канализации показали продолжительность жизни на пять лет меньше среднего уровня среди рабочих, высокую смертность от рака, патологий печени и инфекционных болезней. Эрве читал лекции, участвовал в конгрессах. Благодаря его исследованиям был усилен медицинский контроль в профессиях, связанных с ассенизацией, выработаны специальные меры для улучшения профилактики среди рабочих.

– Он, похоже, был прекрасным врачом, преданным своему делу. Почему же его исключили?

Брашелье сложил пальцы пирамидкой.

– Это непростая история, я не знаю всех подробностей, но, скажем так, на него ополчилась мэрия Парижа и ее присные. Борясь за достойные условия труда для некоторых рабочих канализации, Эрве вышел за рамки своих полномочий. Жалобщики как с цепи сорвались, каждое лыко шло в строку, в чем только его не упрекали. Они просто довели его до крайности. После нескольких месяцев волокиты сообщество исключило его пожизненно. Эрве воспринял это как смертный приговор, вопиющую несправедливость.

Даже не зная всего, Амандина легко могла представить себе, какой ад пережил Кремье. Рухнувшая карьера, невозможность заниматься профессией, для которой он был рожден, стыд, от которого не избавиться всю жизнь. Все равно что выставить человека на перекресток в ослином колпаке. Нетрудно представить его обиду, отчаяние, гнев.

– Что с ним сталось?

Брашелье затруднился с ответом.

– Не знаю, я не видел его уже два года, кажется, он живет в восточном предместье Парижа. Узнав об исключении, Эрве порвал все связи, он оказался на самом дне. Долгая судебная волокита вымотала его за эти месяцы. Он бросил спорт, никуда не выходил, замкнулся в себе. Даже почти не разговаривал. К счастью, он, кажется, получил солидное наследство от родителей, ему досталась недвижимость. Это, надеюсь, позволило ему выжить.