Темная сторона души - Елена Михалкова (2008)

– А зять ее, убитой-то. Не зря она все жаловалась, что нет ей с ним жизни. Вот и не стало.

Алексей Георгиевич качнул головой, подошел к буфету и достал оттуда чекушку водки и стопку. Ловко налил, не пролив ни капли, опрокинул в рот и словно присосался на секунду к краю стопки.

– Уф, – выдохнул он, завинчивая пробку. – Хороша, сволочь! А ты, Катька, впустую-то лучше не глазей.

– А что сделать? – послушно спросила Катерина.

– Сделать? – задумался Алексей Георгиевич. – Будто дел мало… Разогрей ужин, пожалуй. Пораньше сегодня поедим. Галина занята, все Ваську твою нянчит.

Катерина кивнула и скользнула мимо тестя. Проводив ее взглядом, Алексей Георгиевич покосился в окно, за которым оседала пыль от машины, и вышел из комнаты.

Вместо того чтобы остаться на кухне, Катерина Балукова дождалась, пока тесть уйдет на огород, и вышла за ним следом. Но пошла не за зеленью для супа, а завернула в сарай, где Балуковы хранили весь свой огородно-садовый и прочий инвентарь. Прикрыла за собой дверь, постояла минуту в темноте, дожидаясь, пока привыкнут глаза. Когда предметы стали видны, медленно прошла по сараю, всматриваясь в аккуратно сложенные лопаты, грабли, тяпки и пилы.

Около небольшого топорика Катерина остановилась. Взяла его, ощутив всю тяжесть маленького на вид топора. Подумала, покачала головой и положила обратно.

Следующей на очереди была ржавая мотыга, лежавшая в углу сарая с незапамятных времен. Осторожно проведя пальцем по лезвию, Катерина сдула с мотыги пыль и чуть не чихнула. Прикинула что-то и вернула мотыгу на место. «Не то, все не то. Что же придумать-то, а?»

Дверь сарая распахнулась, солнечный свет высветил ярко и мотыгу, и стоявшую около нее в раздумье Катерину. Сначала в сарае появилась тень Василия, а затем и он сам.

– Катька, ты, что ли? – удивленно прищурился он. – То-то я слышу, вроде шуршит кто. Че тут делаешь, а?

– Мотыга упала, Вась, – оборачиваясь к мужу, улыбнулась Катерина. – Пойдем, петрушки мне нарвешь.

Повернувшийся к ней спиной Василий не увидел выражения лица жены, бросившей молниеносный взгляд на мотыгу, а затем на крепкую, загоревшую докрасна шею супруга.

Сергей Бабкин с аппетитом доел тетушкин борщ, но от голубцов отказался.

– Макар, я к Егоровым загляну, – сообщил он, быстро меняя домашнюю футболку с дыркой под мышкой на более приличную.

Дарья Олеговна сочувственно покивала головой и предложила:

– Если чем помочь надо Веронике – так, скажи ей, я помогу. Впрочем, сама зайду попозже. Ох, бедняжка, бедняжка… А знаешь, Сережа, – передумала она, – давай-ка вместе пойдем. С ней по-женски поговорить надо, успокоить… Вот сейчас кофту накину, и пойдем.

Бабкин сосредоточенно взглянул на тетушку и спросил:

– А почему ты Макару голубцы не предлагаешь? Посмотри, какой он худой.

Дарья Олеговна, собиравшаяся достать из шкафа кофту, обернулась и всплеснула руками:

– Ой, и впрямь, совсем у меня мозги отбило! Макар, я же тебя обедом не докормила, а уже уходить собралась. А все ты, Сережа, виноват – сбил меня своими словами с толку, прохиндей! Не пойду я с тобой сейчас, и не проси! Сам сходи, поговори с Вероникой, узнай, чем помочь можем. Давай тарелку-то, Макар, я тебе побольше голубцов положу.

Она вышла с тарелкой и загремела кастрюлями на кухне.

– Вы, господин Бабкин, мелкий манипулятор. – Макар откинулся на спинку стула и с тоской посмотрел на огромную пустую тарелку, в которой на дне в крошечной лужице бурого бульона плавал кусочек свеклы. – Если я умру от обжорства, ты останешься без работы.

Бабкин ухмыльнулся без тени раскаяния.

– Не умрешь, в тебе глист сидит, – непочтительно бросил он и выскочил из дома, пока тетушка не придумала что-нибудь новое.

Калитка Егоровых была открыта. Из сада доносились детские голоса, в одном из которых Сергей узнал Костин. Поколебавшись секунду, он поднялся по ступенькам и открыл дверь на веранду.