Маскарад со смертью - Иван Любенко (2013)

– Описание моего генеалогического древа не включалось в условия соглашения с вашим покойным мужем. Однако вы правы. Мой отец, отставной полковник от инфантерии, хоть и был дворянином, но таковым себя не чувствовал, если не брать в расчет сам титул. Другое дело матушка – потомственная дворянка. В Ярославской губернии у нее имелось родовое имение в деревне Апальково. Она – урожденная Апалькова. Но мои познания в этой области простираются лишь на двести лет. Ну да полно… Было бы гораздо полезнее, если бы мы говорили о деле.

– Например?

– Скажите, вам уже передали личные вещи Соломона Моисеевича?

– Ну да. Еще вчера пришли два полицейских хама. Один старый усатый таракан с какой-то малороссийской фамилией и неотесанный мужик городовой.

– Должно быть, сам Ефим Андреевич Поляничко пожаловал? – предположил адвокат.

– Ну да, как раз он самый.

– А что городовой?

– Дело в том, что у Соломона вдруг оказались с собой конфеты, леденцы… знаете, ну такое французское слово…

– Монпансье?

– Да, да. Правда, я никогда не видела, чтобы муж их покупал. А этот невежа полицейский взял одну конфетку попробовать да ненароком сломал зуб. И что вы думаете? Он выплюнул леденец в кабинете прямо под стол. Ну не хамство? – возмущенно затараторила Кларочка.

– Слава богу, вам не довелось познакомиться с заместителем господина Поляничко – Кашириным. Вот уж действительно субъект невоспитанный и злонравный. Но ума недалекого, и потому опасности такой человек представлять не может. Так, «слякоть», стоит лишь «надеть калоши» – и его не заметишь.

– Ну вот, мы и пришли, – вздохнула вдова.

– Я понимаю, что сейчас далеко не лучшее время для визитов, но мне надобно непременно осмотреть переданные полицией вещи, – серьезно проговорил присяжный поверенный.

– Ну что ж, прошу. – С легкой улыбкой Клара отворила калитку и прошла во двор.

Дом, из которого недавно вынесли покойника, и сам кажется мертвым. Некоторое время в нем еще остаются слова, поступки, привычки и запахи ушедшей из мира души. Но пройдет девять дней, прогорят свечи, испарится вода из стакана, засохнет и выгнется краюха ржаного хлеба и станет постепенно забываться горе. Вот тогда и оживет снова дом.

Именно таким предстала перед Ардашевым еще недавно счастливая обитель, выстроенная Соломоном для молодой жены. Большое, в массивной посеребренной раме зеркало, занавешенное темной тканью, производило впечатление замурованного потайного хода в иное, потустороннее пространство, где время уже невластно над людьми. Запах ладана пропитал воздух настолько, что, казалось, каждый предмет обстановки источает аромат этого средиземноморского дерева.

По старому обычаю, пол был уже вымыт и воду вылили далеко за порог, чтобы смытая беда не вернулась назад.

– Пройдемте в кабинет мужа, – на ходу проговорила хозяйка, проследовав в большую и просторную комнату, отделанную деревом лишь отчасти. Основную площадь занимали разного рода шкафы, этажерки и полочки с инструментами и приспособлениями разного аптекарского свойства. Книг на полках было немного. В основном французские женские романы. Ардашев с интересом снял с полки одну изрядно потрепанную книжицу и прочитал вслух: «Свиданья на тиссовой аллее», роман, в двух частях. – И добавил: – Моя жена тоже, знаете ли, увлекается любовными душещипательными историями. Бальзак, Мопассан… куда там Льву Николаевичу с его «Войной и миром».

– Да, книги – единственное развлечение в здешней глуши, – с печальным вздохом произнесла Клара.