Красный Дракон - Томас Харрис (2010)

…Он опустил на пол безжизненное, изрезанное тело миссис Хоббс. Увидев, что она мертва, и услышав доносящиеся из комнаты крики, он переступил через окровавленную женщину и вышиб дверь. Когда он влетел в комнату, Хоббс, схватив дочь, пытался перерезать ей горло ножом. Девчонка визжала и, прижав подбородок к груди, отчаянно отбивалась. Выхватив револьвер, Грэм пулю за пулей разрядил в Хоббса весь барабан. Он пошатнулся, но не упал, продолжая бить ребенка ножом. Но вот он наконец осел на пол и зарыдал. Хрипящую девочку Грэм подхватил на руки. Нож прошел через дыхательное горло, но артерия, слава богу, осталась цела. Широко раскрытыми стекленеющими глазами девочка смотрела то на него, то на отца, сидящего на полу и сквозь плач выкрикивающего: «Видишь? Видишь?» Пока наконец он не рухнул замертво.

После этого дела Грэм разочаровался в револьвере тридцать восьмого калибра.

— Понимаешь, Вилли, случай с Хоббсом не прошел для меня даром. Эта сцена все время стояла перед глазами, я вновь и вновь переживал ее от начала до конца. Дошел до того, что не мог больше думать ни о чем другом. Мне все казалось, что я действовал неправильно. А потом вообще перестал что-либо воспринимать. Не мог ни есть, ни разговаривать. Это была самая настоящая депрессия. Поэтому врач и посоветовал мне лечь в больницу. Через некоторое время все эти события начали понемногу отдаляться и мне как-то полегчало. Эта девочка, которую Хоббс чуть не зарезал, приходила навестить меня. Она уже была в полном порядке, и мы подолгу разговаривали. В конце концов я забыл об этом случае и вернулся на работу.

— Слушай, наверное, это ужасно, когда убиваешь человека, даже если это неизбежно?

— Поверь мне, Вилли, это самое мерзкое чувство на свете.

— Ладно, сбегаю на кухню. Может, принести чего-нибудь? Кока-колы или еще чего?

Вилли нравилось оказывать Грэму услуги, но он всегда старался делать это так, как будто, отправляясь по своим делам, просто предлагал захватить что-то по пути. Он никогда не показывал вида, что хочет сделать что-то специально для Грэма.

— Захвати баночку колы.

— И приведу маму. Пусть посмотрит на огни.

Глубокой ночью Грэм и Молли сидели на качелях у заднего крыльца. Моросил мелкий дождь, и огни стоявших в бухте судов мерцали в сероватой дымке. От легкого бриза руки покрылись гусиной кожей.

— Это ведь скоро кончится, правда? — спросила Молли.

— Надеюсь. Хотя кто его знает.

— Эвелин сказала, что посидит в магазине на этой неделе и еще дня четыре на следующей. Но мне все равно нужно съездить в Марафон, когда приедут покупатели. Я могла бы остановиться у Эвелин и Смита. Хочу сама съездить на рынок в Атланту. Нужно подготовиться к сентябрю.

— Эвелин знает, где вы?

— Я сказала только, что еду в Вашингтон.

— Хорошо.

— Как тяжело тащить свой воз, правда? Так трудно все это сохранить. Чертовски скользкая планета.

— Как лед.

— Но мы ведь вернемся к себе, правда?

— Обязательно.

— Ты только голову не теряй. Хорошо?

— Хорошо.

— Когда тебе обратно? С утра пораньше?

Вечером Грэм целых полчаса разговаривал с Крофордом по телефону.

— До обеда надо уехать. Если ты собираешься в Марафон, то утром нам нужно кое-чем заняться. Вилли может половить рыбу.

— Он просто должен был поговорить с тобой о том случае.

— Знаю. Я не упрекаю его.

— Вот писака проклятый! Как его там зовут?

— Лаундс. Фредди Лаундс.

— Ты, наверное, ненавидишь его. Не надо было напоминать тебе о нем. Пойдем-ка в постель, я почешу тебе спинку.

На секунду Грэма захлестнула обида. «Пойдем-ка в постель». Вспомнилось, как ему пришлось оправдываться перед одиннадцатилетним мальчишкой. А теперь она собралась почесать ему спинку. Вилли вроде как разрешил.

«Когда ты на взводе, держи рот на замке».

— Если хочешь немного подумать, я оставлю тебя одного, — предложила Молли.