Так меня называют только самые близкие друзья, но не говорить же ему «нет». Приходится кивнуть, соглашаясь, и Хорос, явно довольный всем происходящим, продолжает:

— Ближайшие два дня мы проведём в гнезде с самыми ядовитыми и опасными тварями Грассоры. Мне совсем не улыбается вариться в их яде в одиночку, так что…

Самые ядовитые и опасные твари Грассоры… Сильно сказано, от души.

— Неужели родственники сонорины Сольт настолько плохи?

— Ну, во-первых, там будут не только её родственники, но и кое-кто из моих. А все Хоросы те ещё сволочи. — Заметив, что я бросаю на Литу тревожный взгляд, Ксанор спешит поправиться: — Не самые хорошие люди и нелюди, в общем. Родня Фелисии почти такая же.

— Но сонорина Сольт произвела на меня очень приятное впечатление.

— Фели — редкое исключение из правил, — усмехается Тёмный. — Бриллиант, которому не повезло оказаться в руках моего братца. — Он подаётся ко мне и шепчет, почти касаясь моей щеки губами, что заставляет меня нервничать и напряжённо сжимать в кулаки пальцы: — Почти вся элита Грассоры — настоящие ублюдки. Скоро, Ленни, ты сама в этом убедишься. И, как видишь, я от них недалеко ушёл, раз позвал такое нежное создание, как ты, с собой.

— Думаю, ничего страшного со мной в эти выходные не случится. А Лита, уверена, будет в восторге от моря. Поэтому я благодарна тебе за эту возможность побывать в Аликантаре.

— Благодарна, говоришь… Мм, буду иметь в виду, — заявляет он с плотоядной улыбкой и намёком, что в будущем мне обязательно об этом напомнят.

Напомнят о том, как именно Светлая может отблагодарить Тёмного.

Спокойно уйти из квартиры не получается. Лита ни в какую не желает расставаться с новой, так понравившейся ей игрушкой, и никакие обещания Тёмного, что, если сейчас она будет послушной девочкой, то в Аликантаре ей подарят самую красивую в мире куклу, не помогают. Вцепившись в плюшевого монстрика, малышка ревёт так громко и так отчаянно, словно у нас тут случилось что-то совершенно ужасное. Нет, конечно, кое-что ужасное всё-таки случилось — два брата-Тёмных, неожиданно появившихся в моей жизни. Но это мою дочь волнует в последнюю очередь, а вернее, не волнует вовсе.

Только жёлто-зелёный Ичи, по которому так приятно ползать и с которым совсем не хочется расставаться.

Заметив на лице у высшего растерянность с лёгким оттенком паники, невольно улыбаюсь.

— Ну всё, сонорина, — подхватываю ребёнка на руки. — Показали характер и хватит.

— Подозреваю, что она вся в маму, — замечает мой гость и, кажется, даже облегчённо выдыхает, видя, что я взяла ситуацию под кодовым названием «капризная мелочь» в свои руки.

— Есть немного, — бросаю ему, а Лите строго говорю: — Если не перестанешь плакать, никакого моря и песчаных замков.

— Мойе, — горько всхлипывает девочка.

— Вот-вот. Чем скорее мы полетим, тем скорее увидим мойе. Ты же любишь летать. Ну, что скажешь?

Лита с такой тоской смотрит на игрушку, что у меня даже начинает покалывать сердце. Жаль, у Хороса спортивный аэрокар, и нам придётся очень постараться, чтобы поместиться там вчетвером. Для Ичи места точно не останется.

С горем пополам нам удаётся выйти из квартиры.

— И часто она так плачет? — интересуется Ксанор, напряжённо поглядывая на мою всё ещё обиженно сопящую ношу, словно я держу в руках маленькую, но очень опасную бомбу.

— У детей переменчивое настроение. В этом нет ничего страшного и необычного.

— Значит, часто, — совсем не радостно заключает Тёмный и продолжает с опаской коситься на моего ребёнка.

Лифт несёт нас на открытую парковку, к машине Хороса. Дина продолжает краснеть, Лита сопеть, а я начинаю нервничать, потому что есть из-за чего: всё-таки наличие у меня дочери может отпугнуть Тёмного.