Печенье было ещё тёплым, а чай ароматным, с капелькой мёда — всё, как мне нравится. Жаль, насладиться угощениями у меня так и не получилось, да и разговор с Одель не сложился. Она всё что-то говорила, а я слушала её вполуха, не способная сосредоточиться на голосе наины и уж тем более вникнуть в смысл её слов.

— Вижу, и ты тоже сегодня не расположена к общению. — Отправив в рот последний кусочек печенья, Одель тяжело вздохнула, допила чай и поднялась. — Ну что ж, пойду и я, наверное, немного вздремну. Или хотя бы попытаюсь. Вдруг, когда проснусь, Мэдок уже вернётся и расскажет нам, как так вышло, что ему приказали пройти через очистительное пламя.

Но вернулся хальдаг не в том состоянии, чтобы что-то там рассказывать. От обычно твёрдой походки Стального не осталось и следа, да и сам Мэдок сейчас больше напоминал тень самого себя.

Наины было бросились к нему во главе с заметно пободревшей Паулиной, но герцог остановил их усталым жестом и бросил дворецкому таким голосом, что у меня болезненно сжалось сердце:

— Не трогать меня и никого ко мне не впускать до самого утра.

Невесты тут же застыли как вкопанные, а я и не пыталась к нему приблизиться. Понимала, что он сейчас едва в состоянии ворочать языком, не то что отвечать на наши вопросы. Придётся мучиться до самого утра и гадать, был ли с ним в храме Доун.

Окинув невест невидящим взглядом, Мэдок отправился наверх. Нас дворецкий пригласил в столовую ужинать, хоть меня по-прежнему не тянуло на вкусности. Не было аппетита, настроения, да и последние капли оптимизма, кажется, выветрились из моего организма.

Наспех поев, я пошла к себе. Была мыслишка вместо второго подняться на третий этаж, но я справилась с этим порывом, несколько раз себе повторив, что де Горту сейчас нужен исцеляющий сон, а не разговоры со мной. К тому же у его двери наверняка бдит Фрисо.

Илсе, как обычно, помогла мне приготовиться ко сну. Облачившись в ночную сорочку, я забралась под одеяло, попрощалась со служанкой и почувствовала, как у меня… чешется зад. Не весь, а только та его половинка, на которой красовалась метка моего Истинного.

Уф, как же сильно-то зудит! Чувство такое, будто меня разом укусило несколько комаров. Я уже собиралась перебраться поближе к камину, чтобы выяснить, что не так с моим мягким местом, когда зуд неожиданно прошёл, будто его и не было. А вскоре я уже спала крепким, глубоким сном, не мучимая страхами и тревогой за свою жизнь и жизнь Стального.

Никогда на душе ещё не было так спокойно.

* * * * *

Выспалась я отменно. Ни одно тревожное сновиденье не прокралось в моё сознание, ни одна беспокойная мысль, от которой я бы подскочила на кровати и потом ещё долго не могла уснуть, не просочилась мне в разум. Хотя все последние ночи я почти не спала. То и дело просыпалась, не переставая ворочалась с боку на бок.

И вот откуда ни возьмись появилась новая Лиза. Полный штиль, абсолютное принятие ситуации и даже какой-то отупляющий пофигизм.

В общем, чувствовала я себя замечательно. Ни страха за свою жизнь, ни волнения за Мэдока. Ничего. Настроение тоже было вполне себе неплохим. Я даже порадовалась непривычно яркому солнышку и отметила, как сегодня необычайно красиво под его лучами искрится снег. Мягкий, пушистый, такой манящий — он как будто приглашал выйти на улицу и прогуляться по выбеленным им старым улочкам.

Пока Илсе колдовала над моими волосами, я негромко напевала совершенно мне незнакомый, но очень весёлый мотивчик.

— Вижу, у вас сегодня хорошее настроение, — улыбнулась девушка, только почему-то как-то натянуто, напряжённо или даже нервно.

— А с чего бы ему быть плохим?

— И правильно, — кивнула камеристка. — Так и нужно, верить в лучшее: в победу его всемогущества.

Ах, она об этом…

— Как он там, кстати? — спросила я несколько рассеянно, отвлёкшись на рассматривание сапфировых и бриллиантовых серег.