— Но, леди Адельвейн, зачем оно вам? — растерянно пробормотал Вертальд. — Да и, — усмехнулся уныло, — я ведь связан клятвой.

Спросить, что же это за клятва такая, я не успела. Как назло, в тот самый момент тишину галереи развеяли чьи-то быстрые шаги, и властный мужской голос спустил меня с небес на землю:

— Тебя ждёт королева! А вам, леди Адельвейн, — старший лорд (а это был один из правящей верхушки) мазнул по мне осуждающим взглядом, — следует не с мужчинами по углам шептаться, а находиться с остальными наинами герцога и следить за важным для него сражением.

— Мэдок… его всемогущество вернулся на арену? — испытывая острое разочарование, что нас прервали, а также волнение, что мордобитие продолжается, спросила я.

— Вернулся, — мрачно бросил Стальной, после чего кивнул Теймену. — Пойдём.

Одарив меня на прощание грустным взгляд щенка, которого тянет на привязи жестокосердный хозяин, Вертальд потащился за этим кайфоломателем, а я вместе с Морсиком, стоически хранившим молчание, поспешила присоединиться к зрителям.

— Последний бой, — просветила меня Винсенсия, не успела я плюхнуться на сиденье, и продолжила пожирать взглядом арену и сражающихся на ней демонов.

Ну то есть хальдагов, но сейчас они больше походили на каких-нибудь исчадий ада. Столько злости, ярости, дикого желания одержать победу любой ценой чувствовалось в лордах, что над ареной, казалось, вот-вот начнёт электризоваться воздух и одна за другой с неба посыплются молнии.

Мэдок сражался против Доуна, отчаянно и исступлённо. С одной стороны, хотелось зажмуриться, чтобы не видеть, как Стальные превращают друг друга в гнутые железки. С другой, я боялась отвести взгляд и пропустить момент, когда один из противников окажется втоптан в грязь, в которую за часы сражений успела превратиться арена.

Ещё и этот сверлящий спину взгляд…

Я снова его чувствовала, настолько остро, что, казалось, от него скоро будет зудеть всё тело.

— Если так продолжится, они просто-напросто друг друга поубивают, — взволнованно выдохнула Винсенсия.

— Очень на то похоже, — напряжённо проговорила Марлен.

А я и говорить не могла… Не могла даже думать! Хоть думать было о чём. О возвращении домой, о злосчастной клятве и наших с Морсом дальнейших шагах. Но вместо полезных мыслей в голове крутились мысли об этом суициднике — его уже-не-могуществе.

Возможно, если бы не истязал себя последние два дня, сейчас бы держался молодцом. Но вместо этого де Горт едва держался на ногах. Уже больше не нападал, а лишь отражал атаки Рагнера, с каждой секундой всё больше сдавая.

А я ведь предупреждала.

— Ну как же так! — расстроенно всхлипнула у меня за спиной Одель, когда наш лорд, покачнувшись, рухнул на колени, тем самым ознаменовав своё поражение.

— Очень жаль, — усмехнулась Паулина, явно не испытывая сожаления.

Отчего мне захотелось схватить её за рыжую гриву и швырнуть в ту самую грязь, в которой сейчас по её милости оказался хальдаг.

Девочкам тоже полезны спарринги и подвижные игры на свежем воздухе.

— Молчала бы уже, — бросила ей, и вейр, пристроившийся у меня в ногах, глухо рыкнул, всем своим видом показывая, где он видел де Морсан.

Снова устремив взгляд на поле боя, я нахмурилась. Не знаю, может, показалось, но Доун, вместо того чтобы радоваться победе, выглядел удивлённым и даже где-то… разочарованным? Будто не ожидал, что такой могущественный противник, как герцог, вдруг возьмёт и примет поражение. Но хальдаг не спешил подниматься, даже голову склонил, признавая Доуна сильнейшим воином и победителем.

Толпа зашумела, приветствуя счастливчика, и тот, вскинув руки, вспомнил, что такое улыбка, позволив ей ненадолго осветить его красивое благородное лицо.