Гипнотизер - Ларс Кеплер (2017)

Эрик пошел дальше, обогнул шестигранную башню и заглянул в столовую. Темная мебель посреди комнаты на сверкающем паркете. Что-то подсказало Эрику, что столовой пользуются довольно редко. На полу перед застекленным шкафом лежало что-то черное. Футляр для гитары, подумал Эрик. Снова звякнуло. Эрик наклонился к окну, ладонью отсекая на стекле отражение серого неба, и увидел, что через всю комнату к нему несется огромная собака. Она подбежала к окну, поднялась на задние лапы, передними упершись в стекло, и залаяла. Эрик отпрянул, запнулся о горшок и быстро пошел вокруг дома, с тяжело бьющимся сердцем ожидая, что будет.

Через минуту собака затихла; перед дверью дома зажегся и погас свет.

Эрик не понимал, что он здесь делает. Он чувствовал себя ужасно одиноким, не знал, что предпринять; хорошо было бы вернуться в больничный кабинет. Эрик двинулся к фасаду и к дорожке.

Обойдя дом, в свете фонаря он увидел человека у входной двери. На ступеньках стоял толстый мужчина в пуховике. При виде Эрика у него сделалось встревоженное лицо. Наверное, он ожидал увидеть баловавшихся детей или какое-нибудь животное.

– Здравствуйте, – сказал Эрик.

– Это частное владение! – пронзительно закричал мужчина.

За закрытой дверью залаяла собака. Эрик подошел ближе и обнаружил, что на подъездной дороге стоит желтый спортивный автомобиль. В нем было всего два сиденья и багажник, явно слишком маленький, чтобы там мог уместиться человек.

– Это ваш “порш”? – спросил Эрик.

– Мой.

– У вас есть еще машины?

– Зачем вам это знать?

– У меня пропал сын, – серьезно ответил Эрик.

– У меня больше нет машин, – сказал мужчина. – О’кей?

Эрик записал номер машины.

– Теперь уйдете?

– Да, – ответил Эрик и направился к калитке.

Он немного постоял в темноте на дороге, глядя на старый дом, потом вернулся к своей машине. Достал коробочку с попугаем и дикарем, вытряхнул в ладонь несколько маленьких таблеток, пересчитал их, круглые и гладкие, большим пальцем и отправил в рот.

После короткого колебания он набрал номер Симоне. Послышались гудки. Эрик подумал, что она сейчас у Кеннета, ест бутерброды с салями и маринованными огурчиками. Гудки пробивали долгие дыры в тишине. Эрик представил себе темную квартиру на Лунтмакаргатан, прихожую с верхней одеждой, подсвечники на стене, кухню с узким длинным дубовым столом, стулья. Почта лежит на коврике у двери – куча газет, счетов, глянцевые рекламные буклеты. Раздался писк; Эрик не стал оставлять сообщение, просто отключился, повернул ключ в зажигании, развернул машину и поехал назад, в Стокгольм.

Не к кому мне ехать, с иронией думал он. Врач, потративший столько лет на изучение групповой динамики и коллективной психотерапии, внезапно оказался отрезанным от людей и одиноким. Не было ни одного человека, к которому он мог бы обратиться, с которым ему хотелось бы поговорить. Эрик попытался осознать тот факт, что пережившие войну люди гораздо легче справлялись с потрясениями, чем одиночки. Он хотел знать, почему индивиды в группе, которая подверглась истязаниям, залечивают раны лучше, чем одинокие люди. Что такого есть в общности людей, что приносит нам облегчение, спрашивал он себя. Отражение, возможность дать выход эмоциям, нормализация или настоящая солидарность?

Стоя в желтом свете на обочине шоссе, он набрал номер Йоны. После пяти сигналов нажал “отбой” и набрал номер мобильного. Послышался рассеянный голос:

– Это Йона, слушаю.

– Здравствуйте, – сказал Эрик. – Вы еще не нашли Юсефа?

– Нет, – вздохнул Йона.

– Кажется, он действует по своей собственной методике.

– Я это говорил и готов повторить. Вам надо согласиться на охрану.

– Мне сейчас не до этого.

– Знаю.

Они помолчали.

– Беньямин больше не давал о себе знать? – спросил комиссар. Шведские слова прозвучали печально.

– Нет.