Гипнотизер - Ларс Кеплер (2017)

– Это не был допрос, – начал он.

– Какая разница, как это называется…

Симоне замолчала. Он слышал ее дыхание.

– Извини, – тихо сказала она.

– Это не был допрос. Полиции нужны были приметы – какие угодно, они думали, что от этой информации зависит жизнь девушки. И врач, которая отвечает за пациента, посчитала, что риск для его жизни не так велик.

– Но…

– Мы думали, что он – жертва, и просто пытались спасти его сестру.

Он замолчал, слушая дыхание Симоне.

– Что ты наделал, – с нежностью сказала она.

– Все образуется.

– Ой ли?

Эрик пошел на кухню, развел таблетку треокомпа и смыл лекарство от язвы желудка сладковатой водой.

Глава 14

Вечер четверга, десятое декабря

Йона выглянул в пустой темный коридор. Вечер, скоро восемь, в отделе остался он один. Во всех окнах горят адвентовские звезды, свет уличных фонарей отражается в темном стекле двойными размытыми кругами. Анья оставила у него на столе тарелочку рождественских сластей, и он, кажется, съел слишком много, пока писал комментарии к протоколу допроса Эвелин.

Когда выяснилось, что Эвелин солгала, прокурор принял решение задержать ее. Ей сообщили, что она подозревается в соучастии в убийстве и что у нее есть право обратиться к адвокату. Благодаря аресту предварительное расследование получило трехдневную отсрочку, после которой надо было принимать или не принимать окончательное решение о заключении под стражу. К этому времени полиция должна или представить суду настолько веские причины подозревать Эвелин, что суд будет считать ее вину по меньшей мере возможной, или отпустить девушку.

Йона понимал: ложь Эвелин вовсе не означает, что девушка виновна. Но он получил трое суток на то, чтобы докопаться, что она скрывала и почему.

Комиссар вывел протокол на печать, отослал документ прокурору, проверил, надежно ли заперт в оружейном шкафу пистолет, спустился на лифте вниз, вышел из здания и сел в машину.

Возле Фридхемсплан Йона услышал, что зазвонил телефон, но почему-то не сумел вынуть его из пальто. Телефон провалился в дыру в кармане и ускользнул за подкладку. Зажегся зеленый свет светофора, машины сзади засигналили. Йона подъехал к автобусной остановке перед кришнаитским рестораном, вытряхнул телефон и перезвонил.

– Это Йона Линна, вы мне только что звонили.

– О, как хорошо, – обрадовался помощник полицейского Ронни Альфредссон. – А мы не знаем, что делать.

– Вы говорили с приятелем Эвелин, Сорабом Рамадани?

– Это не так просто.

– На работе искали?

– Не в том дело, – сказал Ронни. – Он здесь, в квартире. Просто не хочет открывать, не хочет разговаривать с нами. Орет, чтобы мы уходили, что мы мешаем соседям, преследуем его из-за того, что он мусульманин.

– Что вы ему сказали?

– Да ничего. Только что нам нужна его помощь – все как вы нас инструктировали.

– Ясно.

– Нам взломать дверь?

– Я к вам еду. А пока оставьте Рамадани в покое.

– Спасибо.

Йона включил мигалку, развернулся, проехал мимо высотки “Дагенс нюхетер” и дальше, на мост Вестербрун. В темноте горели все окна и фонари города, и небо над ним было серым, мглистым.

Комиссар снова подумал о месте преступления. Не было ли там чего-то странного, необычного? Йону не оставляло ощущение, что некоторые обстоятельства никак не стыкуются друг с другом. Остановившись на красный свет на Хеленеборгсгатан, Йона открыл папку, лежавшую на правом сиденье. Торопливо порылся в фотографиях, сделанных в спортклубе. Три душевых, не разделенных перегородками. Блики от вспышки на белом кафеле. На фотографии – прислоненный к стене вантуз с деревянной ручкой. Вокруг резиновой насадки растеклась большая лужа крови, воды и грязи, в ней плавают волосы, обрывки пакетов и флакон жидкого мыла.