Сад костей - Тесс Герритсен (2018)

Норрис не мог ничего обещать — он знал, что придется сделать. Взглянув на нож и хирургическую пилу, он подумал: «Господи Боже мой, я не хочу при этом присутствовать». Однако не двинулся с места, потому что знал: его помощь необходима.

— Дядюшка, если вы отрежете ее, — проговорил Чарлз, — я никогда не стану хирургом!

— Я хочу, чтобы ты принял еще морфия, — сказал Гренвилл, приподнимая голову племянника. — Давай-ка, выпей.

— Я никогда не стану таким, как вы хотите!

— Выпей это, Чарлз. До дна.

Откинувшись на подушку, Чарлз тихо всхлипнул.

— Я всегда хотел только одного, — простонал он. — Чтобы вы мной гордились.

— Я горжусь тобой, мальчик мой.

— Сколько вы ему дали? — осведомился Сьюэлл.

— Уже четыре дозы. И больше дать не решаюсь.

— Тогда, Олдос, давайте приступим.

— Матушка, — умолял Чарлз.

Поднявшись на ноги, Элиза в отчаянии потянула брата за руку.

— Разве нельзя подождать еще день? Прошу тебя, всего один день!

— Госпожа Лакауэй, — обратился к ней доктор Сьюэлл, — через день может быть слишком поздно.

Он поднял ткань, обнажив невероятно распухшую руку Чарлза. Она раздулась, словно воздушный шар, и приобрела. зеленовато-черный оттенок. Даже со своего места Норрис ощущал запах гниющей плоти.

— Мадам, это уже не просто рожистое воспаление, — сказал Сьюэлл. — Это мокнущая гангрена. Ткань омертвела, и за то недолгое время, пока я был здесь, еще больше припухла, наполнившись ядовитым газом. Краснота уже поползла вверх по руке, к локтю, а это значит, что заражение распространяется. К завтрашнему дню оно наверняка перекинется на плечо. И тогда уже ничто, даже ампутация, не обезвредит его.

Не отводя пораженного взгляда от Чарлза, Элиза прижала руку ко рту.

— Значит, больше ничего нельзя сделать? Нет никакого другого способа?

— Я много раз сталкивался с подобными случаями. У меня были пациенты с раздробленными и простреленными конечностями. И я понял: если появилась мокнущая гангрена, времени осталось немного. Я неоднократно откладывал операции и всегда сожалел об этом. Я понял: лучше ампутировать раньше, чем позже. — Он немного помолчал, потом заговорил чуть тише и мягче: — Потеря руки — еще не потеря души. Будем надеяться, мадам, что сын останется с вами.

— Он мой единственный ребенок, — сквозь слезы прошептала Элиза. — Я не могу его потерять, иначе — клянусь! — я умру.

— Никто из вас не умрет.

— Вы обещаете?

— Мадам, наши судьбы — в руках Божьих. Но я буду очень стараться. — Умолкнув, доктор Сьюэлл взглянул на

Гренвилла. — Возможно, будет лучше, если госпожа Лакауэй выйдет из комнаты.

Гренвилл кинул.

— Иди, Элиза. Пожалуйста.

Она на мгновение задержалась, с тоской глядя на сына, под действием наркотика его веки медленно опускались.

— Олдос, не дай случиться беде, — попросила Элиза брата. — Если мы его потеряем, никто больше не утешит нас в старости. Никто не сможет заменить его.

Сдерживая рыдания, она вышла из комнаты. Сьюэлл обратился к трем студентам-медикам.

— Господин Маршалл, советую вам снять сюртук. Будет кровь. Господин Холмс, задерживайте правую руку.

Господин Кингстон — ноги. Господин Маршалл и доктор Гренвилл возьмут на себя левую руку. Даже четырех порций морфия будет недостаточно, чтобы облегчить боль, и он будет сопротивляться. Для удачной операции необходимо полное обездвиживание пациента. Единственный милосердный способ — действовать быстро и решительно. Вы поняли меня, джентльмены?

Студенты кивнули.

Норрис молча снял сюртук и повесил его на стул. Затем встал слева от Чарлза.