Час расплаты - Луиза Пенни (2018)

Голова готки, начиненная пирсингом и покрытая татуировками, сидела на розовом теле в цветочек. Амелия, одетая во фланелевую ночную рубашку Рейн-Мари, обшаривала их дом.

Гамаш сделал еще одну заметку на память: поговорить с профессором Маккиннон и попросить ее пройти с кадетами правила проведения тайного обыска.

Пункт первый: получить ордер.

Пункт второй: не включать свет.

Он тряхнул головой, вспоминая, какие глупости они совершали с Мишелем Бребёфом. Хотя им и в голову не приходило обыскивать дом коммандера.

* * *

Амелия изучила книги на полках, потом взялась за семейные фотографии коммандера. Ее жирные от курицы пальцы оставили пятна на снимках. Наконец она добралась до свадебной фотографии. Женщина, по-видимому дочь Гамашей, теперь взрослая и в свадебном платье, а рядом с ней ее новоиспеченный муж.

Амелия постучала штифтиком по зубам.

Арман точно знал, на что она смотрит, хотя и не видел выражение ее лица. Когда кадеты пришли, он подумал, не убрать ли фотографии, но решил не убирать. Фотографии – вещи семейные, но не секретные.

И ему хотелось знать, заметил ли их кто-нибудь из кадетов.

Свет в гостиной погас, и Арман приготовился скрыться в своей спальне, как только услышит ее шаги по лестнице. Однако знакомого скрипа ступенек не последовало. Вместо этого загорелась другая лампа. В его кабинете.

Это было уже чересчур. Он спустился по лестнице и обнаружил Амелию в своем кресле. Она разглядывала еще одну фотографию.

– Поставьте на место, – велел он и увидел, как она вздрогнула от удивления.

Он остановился в дверях.

Амелия поставила черно-белую фотографию на стол.

– Так, как она стояла прежде, – сказал Гамаш.

Она поправила фотографию, глядя на улыбающегося человека в старомодной шляпе и зимнем пальто и женщину в аккуратном суконном пальто, перчатках и шляпке. Женщина держала на руках ребенка, укутанного от квебекских холодов так, что казалось, будто это корзинка с одеждой. Видна была лишь крохотная ручка, ухватившая ее за палец.

На мгновение Амелия подумала, что это месье и мадам Гамаш, но потом поняла, что фотография гораздо старше.

– Ваши родители? – спросила она.

– Вы воспользовались нашей добротой, – сказал он.

– Я просто искала, какую бы книгу почитать.

– Могли бы спросить.

– В два часа ночи? Не хотелось вас беспокоить.

– Это приватная комната. Вещи здесь личные, и вы это прекрасно знаете.

– Личные? – переспросила она, вставая. – Или секретные?

– Пожалуйста, уходите.

Наверху в своей комнате, лежа в кровати, Амелия вытащила книгу, которую нашла на стеллаже внизу.

«У меня все ОТЛИЧНО», книга Рут Зардо, одной из ее любимых поэтесс.

Она прочла подзаголовок и рассмеялась. «Отвратительно, Тошнотворно, Лейкозно, Истерично, Чахоточно, Нудно, Омерзительно».

Зарывшись в одеяло, Амелия съела последнюю выпечку, похищенную из кухни, и принялась листать страницы. Некоторые стихотворения она уже знала. Некоторые видела в первый раз.

Ты была мотыльком,

что коснулся моей щеки

в темноте.

Я убила тебя,

не зная, что ты

всего лишь мотылек

и у тебя нет жала.

Амелия положила раскрытую книгу на колени и стала размышлять о том, что представляла собой академия до Армана Гамаша. Когда ею управлял профессор Ледюк.

Жак сказал, что прежде было гораздо лучше, а Гамаш уничтожает академию, ослабляет ее и полицию. Амелия понимала, что он, как попугай, повторяет слова Герцога, но не знала, так ли оно на самом деле. А Хуэйфэнь хотя и не соглашалась с тем, что говорил Жак, но и не возражала против его слов.

Никаких похвальных грамот в кабинете Гамаша не висело. Никаких его фотографий в форме. Ледюк говорил, что Гамаш – позор полиции, что его вынудили уйти в отставку. И еще по академии ходили слухи о каком-то коррупционном деле.