Улыбка пересмешника - Елена Михалкова (2009)

Ему потребовалось не так много времени, чтобы он наконец осознал: подходящего момента не будет. Самый чувствительный удар девчонка нанесла ему, обозвав надоедливой деревенщиной, хотя родился, вырос и работал Данила в промышленном районном центре, а в Голицыно приезжал лишь время от времени летом, так же, как и она.

Это оскорбление всколыхнуло в нем чувства, которых он в себе и не подозревал. Деревенщина, значит! Самым мягким, что досталось Татьяне в ответ, было «наглая московская сучка», но Танька даже не покраснела — только взглянула так, будто Прохоров лишь подтвердил ее мнение о нем, и ушла, брезгливо подавшись в сторону от него. Уязвленный и озлобленный, Данила сплюнул ей вслед и потом до вечера не мог успокоиться, искренне сожалея, что Танька — не парень, до того ему хотелось избить ее. Злоба надолго осела в его душе, а вместе с ней и еще что-то — странное чувство глухой тоски, от которой он не спасался даже выпивкой.

Эта восемнадцатилетняя городская соплячка его не хотела. Она его оскорбила, хотя он не дал ей никакого повода и был с ней вежлив! Даниле было бы проще, если бы он больше не видел Татьяну, но именно в тот год умер дед, и бабушке требовалась помощь, а потому он приезжал в Голицыно каждые выходные, и всякий раз, словно по заказу, натыкался на девчонку, возившуюся с младшим братом, дурачком. И всякий раз, когда они встречались глазами, ему казалось, что она бросает ему вызов и смеется над ним.

Молчание нарушила Татьяна, внезапно рассмеявшись коротким нервным смешком:

— Ты поговорить хотел, кажется? Вот и поговорили. А теперь проваливай.

Данила собирался что-то ответить, но тут за окном проехала машина, освещая фарами песчаную дорогу, Татьяна обернулась на звук и приглушенно вскрикнула.

Спустя секунду Прохоров уже стоял рядом с ней у окна и смотрел, как напротив дома Григория останавливается милицейский «уазик» и из него выбирается толстый рыжий парень.

— Милиция… — прошептала Таня, оборачиваясь к нему. В глазах ее застыл ужас. — Господи, Данила… Они тело нашли…

Состояние Виктории Венесборг выдавали ее руки. Они не дрожали, не сжимались в кулак — в общем, не происходило ничего такого, что позволило бы Илюшину сделать вывод о волнении клиентки… Но ее длинные белые кисти лежали на подлокотниках так неподвижно, что Макар подумал о том, сколь большое усилие воли она прикладывает, чтобы себя не выдать.

Только лихорадочный блеск ее глаз свидетельствовал о том, что Венесборг с большим нетерпением ждет возвращения Сергея Бабкина, который должен был приехать в квартиру Илюшина с минуты на минуту.

— Я сказала вам, что производство по делу возобновили?

Голос ее звучал почти естественно — мелодично и нежно, — но Макар снова бросил взгляд на ее застывшие пальцы.

— Так скоро?

Женщина едва заметно улыбнулась.

— Хороший стимул, Макар Андреевич, — это половина успеха. И гарантия того, что работа будет выполнена надлежаще и в срок.

Громкий звонок в дверь возвестил о приходе Сергея, и вскоре в комнату ввалился он сам — мокрый с головы до ног, пахнущий едковатым дымом и бензином.

— Каждый раз при нашей встрече льет дождь как из ведра! — Он улыбнулся клиентке, и Виктория в ответ выдавила из себя улыбку, но не слишком убедительную. «Еще один раз — и лимит на улыбки у нее будет исчерпан, — подумал Макар. — Держится она, конечно, неплохо, но, похоже, на пределе выдержки».

Он обернулся к Сергею:

— Рассказывай, археолог.

— Рассказывать особенно нечего. — Бабкин устало опустился в кресло, провел ладонью по лбу и подумал о том, что обратная дорога оказалась слишком утомительной, а вся поездка — тяжелой и мутной, как тот последний день. — Я его нашел, тело выкопали и увезли в тот же вечер. Группа очень оперативно сработала.

— Хорошая мотивация творит чудеса.

— Именно.

— Где вы его нашли? — вмешалась Виктория.