Кровь на палубе - Иван Любенко (2013)

Спиной к адвокату стоял кто-то из пассажиров. Он протянул буфетчику десятирублевый кредитный билет. Но вдруг спохватился, спрятал эту банкноту обратно в портмоне и достал другую. Расплатившись, он торопливо удалился. Ардашев обратил внимание, что у правого обреза «красненькой», как раз напротив серии, чернела едва заметная карандашная надпись. Сам текст адвокат не разобрал, а вот номер отпечатался в голове, будто на гектографе. «Купюра как купюра, – подумал Клим Пантелеевич, – мало ли чего на них не пишут, а цифры… цифры… 530215…» Присяжный поверенный на мгновенье задумался, потом бросил на стойку целковый и заспешил на выход. На палубе в одиночестве скучала Вероника Альбертовна.

Глава 39

Одалиска

У берегов Ливии «Тюльпан» попал в полосу густого и вязкого, как молочный кисель, тумана. Но неожиданно белая каша рассеялась, и по левому борту засветились мачтовые огни незнакомого судна, идущего встречным курсом. Казалось, что это корабль-призрак бесшумно продвигается среди волн. Вахтенный оповестил капитана и благоразумно не стал ударять в колокол. Капитон, Тихомир и Джон поднялись на мостик.

– Похоже, что это барк, – пощипывая бороду, предположил англичанин.

– Подойдем как можно ближе. До него не больше мили. – Русанов повернулся к Тихомиру: – Пусть команда приготовится к бою.

Но шхуна не осталась незамеченной, и было видно, как в слабых отблесках чужих огней носились силуэты матросов, пытавшихся уклониться от нежелательной встречи.

– Полрумба вправо, – приказал Капитон.

Поворот привел «Тюльпан» к ветру, и он помчался вперед, как молодой рысистый конь. Небольшое купеческое судно не могло соперничать с быстроходным и маневренным парусником пиратов. Корабли стремительно сближались. Исход короткой погони был ясен.

– Наводи! Предупредительный залп! Пли!

Носовое орудие кашлянуло огнем, и ядро, не долетев до барка, шлепнулось в воду.

Макфейн приложил ко рту кожаный рупор и прокричал:

– Ahoy! Thar! Avast or all ‘ be dead![28]

– Are you corsaires?[29] – послышалось с судна.

– No, we’re gentlemen o’ fortune![30]

На «купце» спустили флаг. Он оказался ливийским. Догнав «беглеца», шхуна развернулась к нему правым бортом.

– Грот и грот-марсель товсь! Вынести фок на ветер! Обтянуть бизань!

«Тюльпан» вздрогнул, покачнулся и сцепился с оснасткой барка. Дреки, абордажные кошки, крюки, брошенные вольными матросами, намертво впились острыми когтями в деревянное тело корабля. Корсары с устрашающими криками занимали чужую палубу. Команда, в которой в основном преобладали арабы, сбилась толпой на юте. Оружие они побросали прямо перед собой. Капитан-ливиец угрюмо молчал. Неожиданно из толпы вынырнул невысокий грек в засаленной феске и грязной фустанеле.

– Братья, возьмите меня к себе! – умоляюще запричитал он. – Я отличный моряк и многое умею. А эти арабы, – он оглянулся назад, – они ненавидят христиан и каждый день надо мной издеваются. Но ничего, теперь-то я отыграюсь, – матрос вытер грязной ладонью рот и ощерился. – Думаешь, ты самый умный, да? – он схватил капитана за грудки. – А я все расскажу! – Повернувшись к нему спиной, он обратился к Макфейну, которого принял за старшего: – У них в… – Он вдруг икнул и как-то странно выпучил глаза. Из его рта потекла алая струйка. Как подкошенный он рухнул на палубу. Позади него с ножом стоял капитан.

Джон молча поднял пистолет, взвел его и направил на убийцу. Их глаза встретились. Англичанин хладнокровно нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел. Голова араба раскололась как спелый арбуз. Запачканные кровью ливийцы тряслись от страха.

– Ваш товарищ не успел договорить, но, может, кто-то хочет продолжить его рассказ? – осведомился Макфейн, поигрывая пистолетом. – А не то перестреляю всех как куропаток!