Звезды и Лисы - Татьяна Устинова (2018)

Ник судорожно вздохнул, ясно осознавая, что в последний раз. Вокруг посветлело, раздвинулись какие-то стены, за которыми тоже был свет.

– Лиса, – пробормотал он, и все кончилось.

Ник пришел в себя от холода.

Он страшно замерз, так что зубы стучали, он слышал их костяной дробный стук.

Некоторое время пытался сообразить, где он и что с ним могло случиться, но ничего не получалось. От холода мутился разум. Он пошевелился – тело слушалось плохо, и его сразу замутило.

Он подождал, пока отступит тошнота, и открыл глаза.

Все плыло и кружилось, качались незнакомые стены, валился потолок, мир вокруг ходил ходуном. Ник снова закрыл глаза.

Лиса, вдруг вспомнил он. На нее напали охотники. Она металась и кричала, а они наступали на нее. Он должен встать и отбить ее у охотников.

Кряхтя, он стал подниматься на ноги – ему казалось, что поднимается, а потом осознал себя сидящим на полу. Пол был холодный, но все же немного теплее, чем его собственное тело, и ему захотелось лечь на пол.

– Да что ты копаешься, блин?! Привяжи его как следует, и все!..

– Веревки не хватает!..

– Твою мать, я сам!.. Девку с той стороны, а его с этой!..

Что-то сильно дернуло Ника вверх, стало так больно, что он на миг вновь потерял сознание. Но эта боль словно привела его в чувство. Он весь залился потом – от того, что не мог терпеть, завыл и стал вырываться.

– Тихо, мать твою! Не дергайся! Кому говорю, не дергайся!..

Вновь боль – такая, что он закричал, как давеча кричала загнанная Лиса.

– Вот и молодчик! Сиди тихо, понял!..

Ник приоткрыл слипшиеся от слез веки. Он сидел возле батареи, сильно наклонившись вперед, руки выкручены назад. Он шевельнулся – от боли глаза полезли из орбит. Он часто задышал, стараясь больше не шевелиться.

– Ну чего? Девку упаковал?

– Она кусается, – прохныкал второй голос, странно знакомый и неуместный здесь.

– Да хрен с ней!.. Где канистра?

– В машине. Принести?

– Б… дь, придурок! Я сам! Стой здесь!..

Шаги, звуки, стук и топот.

– Юлька, – позвал Ник. Он никак не мог ее увидеть. – Ты жива?

Мычание, какие-то толчки и дрожь. Батарея, к которой Ник был привязан, затряслась и заходила ходуном. Он скосил глаза.

Она оказалась привязана с другой стороны, во рту тряпка. Лиса мычала и бешено вырывалась. Веревка не пускала ее.

Ник подтянул ноги, попробовал встать, но не смог, и опять выстрелила боль, почти невыносимая.

– Давай, поливай, придурок! Их поливай, а потом уже все остальное!

– А… того? Старого? Куда?

– Да сюда же, твою мать! Где он?..

– Вон на полу.

В лицо Нику плеснул бензин, он захрипел, закашлял, задыхаясь, попытался уклониться, стукнулся виском о батарею, вновь разлепил глаза и прямо перед собой увидел… Славу.

Тетиного сына. Своего двоюродного брата. Впрочем, никто в семье так толком и не мог сказать, какие именно они братья!..

– Слава, – прохрипел Ник.

– Тише, тише, – умоляющим голосом попросил тетин сын. – Сейчас, сейчас.

У него сильно тряслись руки, бензин из канистры лился неровно. Слава порядочно наплескал на батарею, а потом стал лить на голову Лисе. Она мотала головой, дергала ногами, билась.

– Славка, ты что?! – спросил Ник.

– А что мне было делать? – плачущим голосом заговорил Слава с ходу. – Ну что?! Без наследства остаться?! А тут миллионы!.. Даже если дом сгорит, все равно!.. Участок же!..

– Славка!..

– Зачем ты влез?! Кто тебя просил?! И Сандро! Ему своих денег не хватает, что ли?!

– Славка, ты хочешь нас сжечь?

– Я не хочу! – страстно вскрикнул двоюродный или какой-то более сложный брат. – Нико, правда не хочу!.. Но зачем ты влез?! Что мне теперь делать?! Ты меня вынудил, понимаешь?! Ты меня заставил!

Показались чьи-то ноги в растоптанных ботинках. Человек двигался спиной и волоком, под мышки тащил второго.