Худеющий - Стивен Кинг (2009)

Джинелли покинул мотель в машине «нова» в восемь пятнадцать. Пересек черту, разделяющую Бакспорт и Банкертон в девять тридцать. Спустя десять минут миновал заправочную станцию «Тексако», которая на ночь закрылась. Возле нее стояло порядочно автомашин для ремонта и для продажи. В дальнем конце ряда увидел арендованный им «Форд», проехал дальше, развернулся и направился обратно.

— Я так дважды покрутился, — сказал он. — Никогда прежде не было у мена подобного чувства. Короче, я проехал подальше и вернулся пешком.

— И что?

— Спартон находился в машине, — сказал Джинелли. — Сидел за рулем. Мертвый. Дырка во лбу как раз над правым глазом. Крови немного. Мог быть и сорок пятый калибр, но не думаю. Крови на сиденье рядом с ним не было вообще. То, что его убило, навылет не прошло. Сорок пятый калибр прошивает насквозь, оставляя позади дыру с консервную банку размером. Я думаю, он был убит из рогатки шариком от подшипника. Тем самым, чем их девка стреляет. Может, она это и сделала.

Джинелли замолчал, некоторое время размышляя.

— У него на коленях лежала мертвая курица, взрезанная ножом. Кровью на лбу у Спартона было написано одно слово. Возможно, кровью этой курицы, но, сам понимаешь, лабораторный анализ я сделать не мог.

— Что за слово? — спросил Билли, хотя уже догадался.

— «НИКОГДА».

— Господи Иисусе, — прошептал Билли и схватил свою чашку кофе с виски. Однако тут же и отставил ее: показалось, что его стошнит, если выпьет. Нельзя, чтобы вырвало. Мысленно представил себе Спартона за рулем: голова откинута назад, черная дырка над глазом, груда белых окровавленных перьев на коленях. Образ был столь ярким, что он увидел даже приоткрытый желтый клюв мертвой птицы и черные глаза-бусинки…

Мир заволокло серой пеленой… послышался звук шлепка по его щеке. Халлек раскрыл глаза и увидел, как Джинелли усаживается обратно в свое кресло.

— Извини, Уильям, но, как в рекламе лосьона говорят, — тебе это необходимо. Я думаю, ты валишь на себя вину за этого парня Спартона. Хочу, чтобы ты выбросил такие мысли, понял? Ты меня слышишь? — Тон Джинелли был спокойным, но в глазах — гнев. — У тебя искаженный взгляд на вещи. Знаешь, вроде этих судей, у которых сердце кровью обливается. Они обвиняют всех, кого угодно, включая президента США, за то, что какой-то прохвост пырнул ножом бабусю, чтобы забрать ее чек социальной страховки. А сам этот фраер стоит перед ними, ожидая условного наказания, чтобы потом пойти и продолжить свое дело.

— Что ты мне чушь городишь? — запротестовал Билли, но Джинелли его перебил.

— Не ты убил Спартона, Уильям. Это сделал какой-то цыган. И кто бы он ни был, за всем этим стоит тот дед, и мы с тобой все прекрасно понимаем. Никто Спартону руки не выкручивал. Делал работу за плату, вот и все. Простую работу, кстати. Ошибку совершил, и они его взяли в ловушку. А теперь скажи мне прямо, Уильям, — ты хочешь, чтобы проклятье с тебя сняли или нет?

Билли тяжело вздохнул. Щека его слегка горела от шлепка Джинелли.

— Да, — ответил он. — Я хочу, чтобы с меня его сняли.

— Ну и все. Тогда оставим это.

— О'кей. — Халлек позволил Джинелли досказать свою историю, больше не перебивая. Фактически, его так ошарашил этот рассказ, что Билли не в состоянии был вымолвить и слова.

Джинелли прошел за заправочную станцию и сел на старые шины. Ему, как он сказал, снова нужно было добиться безмятежного состояния разума. Минут двадцать сидел он там неподвижно, поглядывая на ночное небо. На западе исчезли последние краски заката. Мысли его успокаивались. Когда почувствовал себя в порядке, вернулся обратно к своей машине, задним ходом подкатил к заправочной станции, не включая фар. Там он перетащил тело Спартона из «форда» и уложил его в багажник «новы».