Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон (2015)

– М-м-м, – продолжал мычать Бублански.

– Ты вроде сомневаешься?

– У меня как-то не складывается представление о Саландер. По бумагам получается одно, а Арманский и Блумквист говорят другое. Документация свидетельствует о том, что она фактически недоразвитая психопатка, а эти двое описывают ее как компетентного исследователя. Слишком большой разнобой в этих двух версиях. В отношении Бьюрмана мы не располагаем никаким мотивом и не имеем никаких свидетельств ее знакомства с парой в Эншеде.

– А нужны ли мотивы психопатке?

– Я еще не был в спальне. Как там обстоит дело?

– Я нашла Бьюрмана, уткнувшегося головой в кровать, стощего на коленях, словно перед вечерней молитвой. Он был голый. Выстрел сделан в затылок.

– Ровно один выстрел? Точно как в Эншеде.

– Насколько я видела, выстрел был один. Такое впечатление, что Саландер, если это действительно была она, заставила его встать на колени перед кроватью, а потом выстрелила. Пуля вошла сбоку через затылок и вышла через лицо.

– Выстрел в затылок. Выглядит как устранение.

– Точно.

– Я подумал… может быть, кто-то слышал выстрел?

– Окно его спальни выходит во двор, а соседи сверху и снизу уехали на Пасху. Окно было закрыто. К тому же она воспользовалась подушкой, чтобы приглушить звук.

– Очень предусмотрительно.

В этот момент из-за двери выглянул техник-криминалист Гуннар Самуэльссон.

– Мудиг, мы собирались увозить тело и перевернули его. Вам надо кое на что посмотреть.

Они прошли в спальню. Тело Нильса Бьюрмана уже положили на спину, на каталку, чтобы доставить затем к патологоанатому. Причина смерти была очевидной. Весь лоб представлял собой сплошную рану в десять сантиметров шириной, причем кусок лобной кости свободно свисал на лоскуте кожи. Брызги крови над кроватью и на стене говорили сами за себя.

Бублански выпятил губы, как ребенок.

– А на что нам надо смотреть? – спросила Мудиг.

Гуннар Самуэльссон приподнял покрывало и обнажил нижнюю часть живота Бьюрмана. Бублански водрузил на нос очки и вместе с Соней подошел поближе, чтобы прочитать текст, вытатуированный на животе Бьюрмана. Буквы были сделаны кое-как, неровно. Ясно, что их наносил непрофессиональный татуировщик. Но текст прочитывался во всей своей нежелательной очевидностью: Я – САДИСТСКАЯ СВИНЬЯ, ПОДОНОК И НАСИЛЬНИК.

Мудиг и Бублански изумленно воззрились друг на друга.

– Может быть, перед нами намек на мотив? – вопросительно пробормотала Соня.

По дороге домой Микаэль Блумквист купил четырехсотграммовую упаковку полуфабрикатных макарон с соусом. Пока они разогревались в микроволновке, он постоял под душем минуты три. Когда еда было готова, съел ее прямо из вскрытой упаковки – так он был голоден. Никакого удовольствия от еды Микаэль не получил, просто затолкал ее в себя как можно быстрее. Покончив с макаронами, он открыл бутылку легкого пива «Вестфюн», выпил ее прямо из горлышка и, не зажигая света, встал у окна с видом на Старый город и постоял минут двадцать, стараясь отогнать от себя всякие мысли.

Ровно сутки назад он был в гостях у сестры, и Даг Свенссон позвонил ему на мобильник. Миа и Даг были тогда еще живы.

Микаэль не спал уже тридцать шесть часов, а возраст у него уже не тот, когда можно запросто провести бессонную ночь. Он знал, что не сможет заснуть и что мысли его будут все время крутиться вокруг увиденного. Было такое чувство, что картины происшедшего в Эншеде запечатлелись в его сознании навсегда.

В конце концов Микаэль отключил мобильник и залез в постель под одеяло. Было уже одиннадцать, а сон все не шел. Тогда он встал, включил кофеварку и, запустив проигрыватель, поставил компакт-диск с Дебби Харри, поющей про Марию. Потом, завернувшись в одеяло, сел на диван в гостиной с чашкой кофе и начал думать о Лисбет Саландер.

Что он вообще о ней знал? Почти ничего.