Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон (2015)

Едва ей исполнилось пятнадцать лет, как ее неожиданно перевезли обратно в Стокгольм и поселили в приемной семье. Переезд стал полной неожиданностью для нее. В это время Телеборьян перестал быть главврачом в больнице Святого Стефана, и Лисбет Саландер считала это единственной причиной ее внезапной выписки. Если бы все решал Телеборьян, лежать бы ей и дальше в изоляторе, пристегнутой ремнями.

А теперь она видела его по телевизору. Интересно, он все еще мечтает заполучить ее к себе в клинику или она стала слишком взрослой, чтобы будить его фантазию? Его нападки на суд, отказавший в ее госпитализации, были эффектны и пробудили негодование у женщины-репортера, берущей интервью, но она уже, очевидно, исчерпала свои вопросы. Против Петера Телеборьяна никто не мог бы выступить. Главного врача больницы Святого Стефана уже не было в живых, а судья, вынесший решение по делу Саландер и теперь ставший чем-то вроде козла отпущения, вышел на пенсию и отказался высказываться перед журналистами.

Но самую вопиющую публикацию Лисбет нашла в Сети – из местной газеты одного из городов в середине Швеции. Она трижды перечитала текст, прежде чем выключить компьютер и зажечь сигарету. Сев на подушку из ИКЕА в оконной нише, Лисбет растерянно скользила взглядом по ночному освещению.

«ОНА БИСЕКСУАЛКА», – СКАЗАЛА О НЕЙ ПОДРУГА ДЕТСТВА

Двадцатишестилетняя женщина, разыскиваемая по подозрению в трех убийствах, описывается как человек замкнутый, со странностями и трудностями еще в школе. Несмотря на многие попытки привлечь ее в коллектив, она стояла в стороне.

– У нее явно были проблемы с выбором сексуальной ориентации, – вспоминает Юханна, одна из ее немногих школьных подруг. – Довольно рано стало ясно, что она не как все, что она бисексуалка. Мы за нее беспокоились.

Дальше текст воспроизводил несколько эпизодов, которые припомнила Юханна. Лисбет нахмурилась. Сама она не могла вспомнить ни самих эпизодов, ни подружки по имени Юханна. Она вообще не могла припомнить кого-либо, кто мог считаться ее подругой и кто пытался влить ее в школьный коллектив.

Из текста было невозможно понять, когда имели место эти эпизоды, но в школу Лисбет практически перестала ходить с двенадцати лет. Это означало, что ее озабоченная подруга вскрыла ее бисексуальность совсем уж рано.

Каким бы ни был чудовищный поток идиотских текстов, появившихся за прошедшую неделю, интервью с Юханной ранило ее больше всего. Текст был явно сфабрикован. Либо репортер напоролся на патологическую нимфоманку, либо сам все выдумал. Лисбет запомнила фамилию журналиста и мысленно занесла его в список будущих объектов исследования.

Даже самые мягкие по тону и критические по отношению к обществу репортажи с заголовками типа «Общество проявило несостоятельность» или «Она никогда не получала необходимой помощи» не могли смягчить ее образ законченной преступницы – серийной убийцы, в припадке безумия уничтожившей трех уважаемых людей.

Лисбет читала разные интерпретации собственной жизни не без некоторого любопытства, но заметила, что в публичной осведомленности присутствует очевидный пробел. При всем, казалось бы, неограниченном доступе к самым засекреченным и интимным деталям ее жизни средства массовой информации полностью пропустили то, что связано со «Всей Той Жутью», случившейся с ней незадолго до того, как ей исполнилось тринадцать. Информация о ней покрывала годы от начальной школы до одиннадцатилетия, а затем начиная с пятнадцатилетия, когда ее выпустили из детской психиатрической больницы и поместили в приемную семью.