Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон (2015)

В половине шестого он выдвинул ящик письменного стола и извлек сигарету. Эрика Бергер ввела полный запрет на курение в редакции, но сейчас он был в одиночестве, а на выходных здесь никто не появится. Блумквист поработал еще минут сорок, собрал прочитанную главу в папку и положил на стол Эрике для просмотра. Последние три главы Даг Свенссон обещал прислать по электронной почте завтра утром, чтобы Микаэль мог поработать над текстом на праздниках. Во вторник после Пасхи планировалось совещание, на котором Даг, Эрика, Микаэль и секретарь редакции Малин Эрикссон собирались утвердить окончательный текст как книги, так и статьи для «Миллениума». После этого оставалось подготовить макет, что входило в обязанности Кристера Мальма, и послать рукопись в типографию. Микаэль решил не заниматься поиском типографии, а снова заключить договор с «Халльвигс Реклам» в местечке Моргонгова. Они печатали его книгу о деле Веннерстрёма, предложив ему такие финансовые условия и качество исполнения, с которыми мало какая из типографий могла конкурировать.

Взглянув на часы, Микаэль решил побаловать себя еще одной сигаретой, сел у окна и стал смотреть на Гётгатан. Он непроизвольно провел языком по внутренней стороне губы. Рана уже заживала. В который раз Микаэль задумывался над тем, что же такое произошло у двери дома на Лундагатан, где жила Лисбет Саландер.

Наверняка было только ясно, что она жива и вернулась в Стокгольм.

Ежедневно после случившегося Микаэль пытался установить с ней контакт – посылал электронные письма на тот адрес, который у нее был год назад, но ответа не получал. Еще он ходил на Лундагатан. Надежды что-либо узнать о ней иссякали.

Дверная табличка с именем поменялась. Теперь там стояло «Саландер – Ву». В регистре населения страны значились двести тридцать человек по фамилии Ву, из которых почти сто сорок проживали в Стокгольме и окрестностях, но ни одного – на Лундагатан. Микаэль не представлял себе, кто из этих Ву переехал к Саландер, был ли это ее бойфренд или Лисбет сдала кому-то квартиру. Никто не открыл, когда он постучал.

Наконец Блумквист сел и написал ей простое, немного старомодное письмо.

Здравствуй, Салли!

Не знаю, что случилось год назад, но к настоящему времени даже до такого отпетого тугодума, как я, дошло, что ты решила порвать со мной все контакты. Бесспорно, у тебя полное право решать, с кем тебе общаться, и я не собираюсь ныть по этому поводу. Хочу только сказать, что все еще считаю тебя своим другом, что мне недостает тебя и что я с удовольствием посидел бы с тобой за чашкой кофе, если ты будешь в настроении.

Не знаю уж, в какие передряги ты попала, но разборка на Лундагатан внушает тревогу. Если тебе нужна помощь, можешь звонить когда угодно. Я, как известно, перед тобой в долгу.

Кроме того, у меня твоя сумка. Дай знать, если она тебе нужна. Не хочешь встречаться – тогда просто сообщи, на какой адрес ее послать. Я не стану тебя искать, раз уж ты четко дала мне понять, что не хочешь знать меня.

Микаэль

Никакого ответа, разумеется, не пришло.

Вернувшись домой утром того дня, когда случилось происшествие на Лундагатан, Блумквист открыл сумку Лисбет и выложил ее содержимое на кухонный стол. Бумажник, в котором лежали квитанция, примерно шестьсот шведских крон, двести американских долларов и месячная проездная карточка по Стокгольму и окрестностям. Далее – начатая пачка «Мальборо лайт», три зажигалки «Бик», упаковка таблеток от горла, открытая пачка бумажных носовых платков, зубные щетка и паста, три гигиенических тампона в боковом кармашке, закрытый пакет презервативов с этикеткой лондонского аэропорта Гатвик, блокнот формата А5 в твердом черном переплете, пять шариковых ручек, баллончик со слезоточивым газом, косметичка с губной помадой и косметикой, а также радио с наушниками, но без батареек, и вчерашний номер газеты «Афтонбладет».