Девушка с плеером - Валентина Назарова (2019)

— Нам было лет четырнадцать или, может, уже пятнадцать; дело было в девяностые. Тогда считалось модным устраивать рейвы прямо в поле. Привозишь колонки, пульт, закупаешь колеса и воду — и все, можно начинать. Мы приехали туда с ее братом. Играла музыка. Тогда ведь не было интернета, кто‐то привез диски из Лондона, чей‐то парень, я уже не помню. Так вот, мы с той девчонкой уже приняли по мэнди и ждали, когда подействует, и тут послышались сирены: кто‐то из местных фермеров вызвал копов. От ужаса мы проглотили все, что было у нас с собой. Хорошо, что оказалось не так много. Я схватил ее за руку, и мы побежали. Господи, ну и ночь была! Я так быстро не бегал никогда в жизни, мы перепрыгивали через какие‐то изгороди, спотыкались, за нами гналась собака, потом мы кубарем покатились с холма. Когда наконец сирены стихли и мы поняли, что за нами никто не гонится, мы вдруг почувствовали, насколько обдолбались. Мы лежали грязные в кустах, все исцарапанные и окровавленные, и нас перло так, что, казалось, сейчас просто разорвет. Мы говорили, смотрели на звезды, пели песни. А ведь у нас не было даже телефона, чтобы поставить музыку или позвонить и позвать на помощь. Конечно, ни один из нас такого не планировал, но мы были подростками и оба перебрали колес, поэтому как‐то так вышло, что мы начали трахаться — неловко и неумело, прямо на холодной земле. Но это было невыразимо прекрасно и, вероятно, спасло наши рассудки или даже жизни. Потом наступило утро. Мы лежали в обнимку и дрожали, когда нас нашел какой‐то парень, который гулял там со своей собакой. Он вызвал скорую и копов. Нас отвезли в больницу с обезвоживанием и переохлаждением. Я посчитал эту историю волшебным приключением и думаю так до сих пор. Но моя подружка восприняла ее совсем по‐другому. В ее понимании мы нашли свою судьбу и должны быть вместе. Хотя это совершенно невозможно хотя бы потому, что мы кровные родственники. Но история и правда прекрасная, понимаешь, дарлинг. Я никогда ее не забуду. Жизнь состоит из таких вот прекрасных историй. Их не нужно осмысливать, их нужно просто беречь, чтобы потом, когда состаришься, рассказывать их молодым. Пойми, не нужно искать во всем смысл, просто наслаждайся. — Он снова оттянул лиловую резинку и щелкнул себя по запястью, будто одергивая или напоминая себе о чем‐то важном.

Бедная Ханна, подумала я. Ведь, без сомнения, Крис говорил о ней. Ты знала об этом? Знала, что она любит его с четырнадцати лет? Наверное, нет. Иначе ты бы не стала, не смогла бы спать с ним. Видимо, отсюда и вытекают все странности вашей с ней дружбы.

— Послушаем музыку? — внезапно спросил Крис, остановившись напротив меня. — А то я что‐то все гружу и гружу тебя. Пора пожалеть твой мозг.

Я пожала плечами. Мне нравилось слушать его сбивчивую речь, мне хотелось, чтобы этот сюрреалистический вечер продолжался вечно, и я была согласна на все.

— Крис, а ты есть на фейсбуке? — осторожно спросила я.

— Нет и никогда не был. Бессмысленная херня.

Я облегченно вздохнула. Он воткнул свой айпод в колонку:

— Что ты хочешь послушать?

— Я не знаю, сам выбирай.

— Вот задачка. — Он почесал в затылке. — Конечно, в голове у меня из‐за того, что я тебе рассказал, вовсю фигачат The Chemical Brothers, но нужно нечто другое.

Поразмыслив, он нажал на «плей». Из маленькой колонки раздались далекий смех, шепот и моментально заставивший мою душу тосковать звук аккордеона. Это был Том Уэйтс, любимый мамин Том Уэйтс. Ты помнишь? Танцы посреди гостиной, щелканье ее старого кассетного магнитофона? Я невольно улыбнулась, по коже пробежали мурашки. Я не знала слов, но один только голос Уэйтса вернул меня в старые добрые времена, когда мы по очереди танцевали с мамой посредине ковра в нашей старой гостиной с высокими потолками и она прокручивала нас за руку, ведя в танце.

Крис не мог не заметить, как изменилось мое лицо.