Соседский ребенок - Шалини Боланд (2020)

Действуя без какого-либо плана, бегу наверх, но мое сознание уже там, наверху. Уже представляю, как закричу, когда не увижу в кроватке свою дочку. Уже чувствую свой гнев и душевную боль. Даже вижу, как по телевизору показывают нашу пресс-конференцию – Доминик держится стоически, я в слезах. Уже представляю, как заканчивается моя прежняя жизнь. Всего этого допустить нельзя…

Мои голые ступни стучат по застланным ковром ступеням, я приказываю себе забыть о том, что я невысокая, хрупкая тридцатипятилетняя женщина в хлопчатобумажном сарафане, что не обладаю навыками самообороны и что у меня нет оружия, с которым можно было бы противостоять опасному злоумышленнику. Я готова на все. Не отдам им своего ребенка! Им придется сначала убить меня.

В моей голове крутятся страшные мысли: похитители, детское рабство, противозаконное усыновление, извращенцы… Может, стоило бы сразу позвонить в полицию, но нет времени, и вообще, уже поздно. Подхожу к комнате Дейзи, готовая разорвать на куски любого, кто там окажется. Готовая остановить любого, кто попытается похитить моего ребенка. Учащенно дыша, как охваченный ужасом зверь, распахиваю дверь. Я боюсь не злоумышленников. Боюсь того, что они могут причинить вред моей доченьке. Что они могут забрать ее. Что я уже опоздала спасти ее.

Приготовившись к атаке, оглядываю помещение.

В комнате никого нет. Пусто.

С громким всхлипом я подбегаю к белой кроватке. Мое сердце едва не выпрыгивает из груди. Она на месте. Моя малышка спокойно спит. Я бросаю радионяню на кровать и, подхватив Дейзи на руки, принимаюсь дрожащими пальцами гладить ее по головке, осыпать ее нежный лобик поцелуями и вдыхать ее запах. Все это помогает мне успокоиться. Смотрю на окно. Фиолетовый закат отбрасывает тени на задернутые шторы. Раздвигаю их и выглядываю в открытое окно, уверенная в том, что сейчас увижу, как через сад или детскую площадку на полях за домом убегают двое. Но там никого нет, удушливый августовский вечер спокойно движется к ночи. Вокруг тихо, если не считать шелест ветра в деревьях и отдаленный звук работающего двигателя в какой-то машине. Когда со скрипом и глухим стуком захлопываю обе створки окна, замечаю, что у задней калитки трава, как ковром, усыпана яблоками, которые сбил ветер.

Смотрю на личико Дейзи и убеждаю себя, что с ней все в порядке, что она в безопасности. Мое сердце замедляет биение, из тела постепенно уходит жар, дыхание выравнивается. Может, я выдумала тот голос в радионяне? Нет. Совершенно ясно слышала его. Ошеломленная новой волной ужаса, я заглядываю за дверь комнаты, затем распахиваю дверцы шкафа.

Там никого нет.

И тут я снова слышу похожий на писк детский плач. Плач моего ребенка. Но ведь она у меня на руках, спокойно спит. Звук доносится из радионяни, которую я бросила в кроватку. То есть приемник передает звуки не моего ребенка. Соображаю, что, должно быть, плачет другой ребенок. Наверное, мой родительский блок поймал сигнал чужого детского блока.

И снова слышу голоса – приглушенный, исступленный шепот, прерываемый статическими разрядами. Может, сигнал идет из дома соседей? Быстро перебираю в уме всех обитателей остальных пяти домов нашего «анклава». Насколько мне известно, младенцев среди них нет. Я бы знала. Хотя не исключено, что к кому-то из моих соседей приехали гости. А это означает, что какому-то ребенку грозит опасность. У меня снова дико забилось сердце. Надо предупредить соседей.

Прижимая к себе Дейзи, я наслаждаюсь тяжестью ее теплого тельца у своей груди. Она спит, не подозревая о разыгрывающейся рядом драме, невосприимчивая к стуку моего сердца. Наклоняюсь и беру из кроватки радионяню. Сейчас в ней ни звука. Выворачиваю громкость на максимум, но ничего не происходит, из приемника не доносятся ни шумы, ни голоса, ни плач. Неужели я опоздала спасти того ребенка?