Жуткое - Джордан Крауч, Блейк Крауч (2019)

– Что значит «не можешь выйти»?

– Я физически не могу покинуть этот дом. Он обладает надо мной какой-то властью. Я попытался прошлой ночью после всего того, что случилось с Доном. Когда я спустился по ступенькам крыльца, у меня начался приступ боли. Меня вывернуло. Было такое ощущение, что кто-то колотит меня по башке бейсбольной битой. Я чуть не умер. А облегчение наступило тогда, когда я заполз назад.

– Я просто не знаю, что тебе на это сказать, Грант.

– Ты думаешь, что я этого не понимаю? Что я не понимаю, что ни один человек на свете мне не поверит? Ты сама-то теперь хоть чуть-чуть поняла, с каким выбором я столкнулся за последние двадцать четыре часа?

– Я хочу поверить тебе, Грант. Правда хочу. – Софи медленно выдохнула.

– Знаю. И знаю, как это сложно.

– А что, по-твоему, происходит в этом доме?

– Ни малейшего представления.

– Но все крутится вокруг комнаты Пейдж?

– Да.

– Почему?

– Потому что каждый, кто заходит туда, выходит таким, как будто его отымели в мозг.

– Все, кроме твоей сестры.

– Ты со Стю говорила по телефону или вы с ним встретились перед тем, как ты поехала сюда?

– Я заскочила в кофейню. А почему ты спрашиваешь?

– Он ничего не передавал для меня?

– В общем, да. – Взгляд Бенингтон смягчился. – Папку с какими-то бумагами.

– И где же она?

Софи заколебалась:

– У меня в машине. А что в этой папке? Я не стала смотреть.

– Там история этого дома. Кто жил в нем раньше. Кто им владел. Эта информация может нам помочь.

– Доверишь мне выйти и принести ее?

– Разумеется, нет. Прости.

– Ладно. Я бы тебе тоже не поверила. Да она и не в машине вовсе. Я оставила ее в подвале.

Глава 26

Фонарик стал практически бесполезен к тому времени, когда Грант и Софи добрались до прихожей. На кухне Пейдж перекладывала готовые сэндвичи. Ее брат сменил фонарь на пару свечей и распахнул дверь в подвал. Рука напарницы была все еще прикована к его руке.

Темнота в подвале была плотной, как вода, и ему показалось, что она с почти осязаемой силой пытается оттеснить свет свечи, ограничивая круг света тремя-четырьмя футами. Было очевидно, что переделки, проведенные в доме за последнее время, совсем не коснулись скрипучих ступеней, каждая из которых опасно прогибалась под совместным весом Мортона и его напарницы.

С пятнадцатой ступеньки они сошли прямо на пол, и Грант поднял свечу повыше, чтобы осмотреться.

Стены из крошащегося кирпича заканчивались окнами – двумя наверху стены, выходившей на улицу, и двумя наверху задней стены. Одно из этих окон было разбито. Осколки стекла блестели на грубом каменном полу.

В одном мрачном углу стоял бойлер.

В другом – шкаф с электрическими проводами.

Судя по всему, это были единственные предметы, которые появились в подвале за последние пятьдесят лет.

Пол был усыпан мышиными экскрементами, а воздух вонял плесенью.

Грант прошел мимо пианино, поставленного на попа у стены и покрытого густой паутиной. Треть белых клавиш из слоновой кости отсутствовала.

Полицейские остановились возле остатков малярного помоста, стоявшего под разбитым окном.

Правая сторона его рабочей поверхности была разбита.

– Это здесь ты спрыгнула в подвал? – уточнил Мортон.

– Ага.

– Тебе повезло, что ты не переломала ноги.

– Было так темно, что я не могла определить высоту.

Грант заметил папку возле проржавевших тисков.

Он поставил свечу и открыл обложку.

Первая страница была озаглавлена: «Жители. С 1990 г. до наших дней». Она была разделена на три колонки (имя/даты проживания/контактные данные) и содержала девять имен.

Дальше шло несколько отчетов, каждый прошитый степлером, а все вместе они были соединены пружинным фиксатором. На первом из них Грант узнал почерк Стю: