Попасть - не напасть - Галина Гончарова (2020)

И медленно, словно в дурном кино, Карп оседает на землю.

В один миг выцветает до творожного оттенка пьяное красное лицо, белеет, теряет краски…

Он — умер?

Да, я понимаю, что он умер…

Малыш закатывается в истерике у моей груди, и я перехватываю его поудобнее, начинаю укачивать…

— Тихо, тихо, маленький. Подумаешь, кто-то помер, не плачь…

Ага, помер.

Есть у меня предположения, от чего помер означенный гад. Но…

Господи, как же удачно!

— Карпушка!!!

Мамаша с воем подбитого истребителя бросается к туше дохлого уже Карпа. Но — что там можно сделать?

Только поплакать на могилке. Туда и дорога твари!

* * *

На разборки ушло примерно два часа.

Карповы собутыльники мгновенно протрезвели, оставили околоточному все свои данные и свалили с такой скоростью, что за ними мотоцикл не угнался бы.

Мамаша перестала выть.

Теперь она сидела за столом и меланхолично заливала в себя стакан за стаканом. Бутылку (оцените глубину потрясения) эти придурки тоже оставили. Может, парой алкоголиков сегодня меньше стало? После радикальной шокотерапии? Или наоборот — пойдут, напьются, как маман? Я смотрела с интересом естествоиспытателя.

Сильна бабель.

Мне бы (судя по запаху) полстакана хватило для отключки. Хотя свою норму в этом теле мне еще надо вычислить.

В том мире я вино не любила. Просто не понимала, что надо интересного и вкусного находить в перебродившем компотике. Да и остальные спиртные напитки…

Ради опьянения?

Но это ощущение мне никогда не нравилось. Так, фу…

Интересно, как обстоят дела у этого тела. Там-то я норму знала, а здесь классику "грамм на градус на рыло в час" еще предстоит выяснить.

Ваня лежал в доме, а приглашенный фельдшер, все тот же, Ремезов Гаврила Иванович, осматривал его.

Все было не так страшно. Но сотрясение мозга братику Карп устроил.

Козел!

Мелкий, насосавшись молока, дрых у меня на руках, и прекрасно себя чувствовал. А я пыталась сообразить, это яд — или что?

Вариантов было много, от магии до ультразвука. Ребенок-то визжал на тот момент… хотя ультра — или инфра- звуком нас всех бы накрыло. А тут загнулся персонально Карп?

Яд?

Ради интереса я осмотрела руки покойного. Насколько смогла, конечно, как бы я этот интерес околоточному объяснила?

Руки были жуткие. Цыпки, ссадины, царапины, под ногтями хоть ты сейчас пшеничку сей, а еще все это обильно поросло черным волосьем… если среди этого кошмара можно разобрать какая царапина новая, какая старая…

Да плевать мне тридцать раз на Карпа, лишь бы проблем не было!

И их таки не было.

Елпифидор Семенович, святой человек, еще раз осмотрел тело, и вынес вердикт.

— Удар хватил.

Я посмотрела с сомнением.

— Чей удар?

— А, нет… — околоточный разулыбался. — Никто его не бил, конечно! Просто сколько водку не хлещи, а конец будет. Сердце не выдержало, теперь…

— Такое случается, — авторитетно подтвердил фельдшер. — Апоплексия-с…

Я поежилась.

— Все равно страшновато. Когда вот так…

— Не переживайте, Мария Петровна, — взялся утешать меня околоточный. — Ничего от Перелукина при жизни хорошего не было, паршивый человечишка был, между нами-то говоря. Жену лупцевал, держал в черном теле, детей лупил так, что меня соседи сколько раз звали, пил, гулял, совести не знал…

— А жил-то он на что?

Не мамаша ж его содержала, верно? На десятку в месяц, ага… на водку — и на ту не хватит.

— Дядька у него конюшню держит, племянничек возчиком работал.

Я кивнула.

Ну, не самый плохой бизнес. Со своим бы как-то разобраться.

— Тоже Перелукин?

— Ефим Перелукин, да…

Я кивнула, запоминая. Чтобы не сунуться, да и не нарваться.