Попасть - не напасть - Галина Гончарова (2020)

И даже встал при моем появлении.

— Мария Петровна.

— Ваше благородие…

Мы раскланялись и я посмотрела вопросительно.

— По вашему вопросу принято положительное решение.

Я довольно улыбнулась.

Ну да, небось решили так. Нашлась дура — пусть сама и разбирается. Но меня-то этот подход устраивает, а кто тут глупее, еще будем посмотреть.

— Благодарю вас за радостные известия, Сидор Аполлонович, — я расцвела улыбкой, не забыв ненароком отряхнуть пальцы от приставшей к ним грязи.

Секретарь понял все правильно и ответил мне улыбкой заговорщика. Плохо ли?

Ничего не сделал, а деньги получил?

— Думаю, завтра уже можно будет забрать документы.

Вот уж воистину: больше смазки — выше скорость. Тут главное на повороте не навернуться.

— Завтра… к вам, ваше благородие?

— Сначала ко мне, потом к Павлу Модестовичу. Я вас провожу.

— Благодарю вас, Сидор Аполлонович. От всей души.

Конверт с еще тремя десятками скользнул под бумаги. Чиновник расплылся в улыбке.

— Между нами говоря, сударыня, его высокопревосходительство господин Храмов весьма заинтересовался.

Я изобразила живейший интерес. Да и изображать не пришлось, и так было интересно.

— Разрешил землю подешевле продать даже…

Я кивнула.

Тут тоже понятно.

Так-то земля, конечно, дороже. Но многое зависит от репутации, местонахождения и прочего. Участок рядом со столицей — там за десятину можно и пару тысяч рублей заплатить. Но то ж столица!

В городе оно и еще дороже будет. А здесь-то Сибирь, земля неплодородная, да и проклятая к тому же. Вдалеке от столицы максимум, что ты получишь — это сто рублей за десятину.

Максимум.

При условии, что это будет суперухоженный чернозем. За которым поколениями ухаживали.

А тут…

Но подтекст я расшифровала.

Вот почему меня на вечер пригласили, надо полагать, там и генерал-губернатор будет. Ох…

Сама-то я справлюсь, а вот как Аришка? Надо будет ей несколько раз объяснить правила и даже порепетировать. Хотя…

Она мещанка, даже если лопухнется где-то, ее поймут. И я сейчас мещанка.

Ладно, прорвемся.

— Я смогу… лично поблагодарить Петра Модестовича?

— Да, сударыня. Я думаю, завтра с утра…

Мы раскланялись, еще раз обменялись любезностями, и я попрощалась. К немалому удовольствию чиновника, которому не терпелось остаться наедине со взяткой.

Века уходят безвозвратно, но взятки носятся всегда…

Ах, эта сила классики в приложении к нашей современности.

* * *

Дома…

Дома было весело.

— Ёжь твою рожь!

А что я еще могла сказать? Оцените картину.

Маман, в платье потрясающего, реально протрясающего воображение оранжево-персикового цвета, сидит за столом и горько рыдает.

Прическа ее полностью соответствует цвету платья. Не знаю, сколько извели хны, чтобы этого добиться, но эффект… убийственный. То ли бешеный апельсин, то ли ошизелая морковь, то ли тыква-шизофреник…

Хотя нет. Овощи в природе такого цвета не приобретают. Это чернобыльские овощи, не иначе.

Куафер уложил кудельки в какое-то подобие башни, но с одной стороны башню круто растрепали. И глаз мамаше подбили.

— Откуда дровишки? — не удержалась я.

Мамаша взвыла втрое жалобнее, но куда там! Сочувствия у меня отродясь не было, а вот любопытство…

Маман с утра отправилась по делам.

В цирюльню.

Там ее покрасили, завили и элегантно уложили.

В магазин готового платья. Подобрала себе платье и шаль… шаль валялась неподалеку. Черная, да. Но с такими вырвиглазными розами ядовито-розового цвета, что это уже не имело никакого значения. На любом фоне были бы видны только розы.

А потом…

Есть пределы людскому кретинизму?

Таки нет, как говорят у Одессе. Таки — нет.

Маман отправилась попрощаться с Карпушей!