Попасть - не напасть - Галина Гончарова (2020)

Итак, княжна Горская, Мария Ивановна, полных лет мне шестнадцать…

Отец, мать… ага, значит, Ольга Владимировна. Козловцева. Это мачеха.

Ну, насчет козлов… таки да. Явно они в родословной у мадам отметились. А я-то с чего звереть начала?

Сейчас, под светом "солнца мертвых" думалось куда как лучше.

Получалось так. Мария мачеху ненавидела. Даже само прочтение имени отзывалось неприязнью. Память княжна забрала с собой, а вот приятные ощущения мне оставила.

Видимо, они и наложились.

Я и в своей-то жизни никому не давала хаметь, а тут еще Машкины тараканы отросли и рванули вверх по ступенькам. Вот и гавкнула на мачеху.

А зря.

Теперь она мне точно где-то да подгадит. Отца, вон, настроит… хотя вряд ли можно еще больше. Ему и так на меня плевать два раза. А бить все равно не будут, не в ближайшее время. Скоро дочку покупателю передавать, некондиция не допускается. Никак-с.

Портить настроение?

Скандалить?

Надо просто держать себя в руках и умильно хлопать глазками. Я — бедная овечка. Бэээээ.

Мать. Лидия Алексеевна Алтуфьева. Умерла. С этой стороны на поддержку рассчитывать нечего, но имя и фамилию запомним. Вдруг родственники есть?

Читаю дальше.

Наукообразной ахинеи выше ушей, почерки в врача отвратительный, понимаю я в лучшем случае одно слово из трех.

Но!

Вычленять главное из всей написанной чуши я могу. И делаю.

Первое — магию я сохраняю в полном объеме, даже становлюсь сильнее.

Второе — магия никак не влияет на мою репродуктивную способность.

И первое, и второе записано в карточке. Отлично.

А выписать меня когда планируют?

Ага, вот… процедуры должны растянуться еще на неделю. Рекомендовано для восстановления.

Отлично! У меня еще есть время… получится ли вернуть карточку на пост?

Выглядываю в коридор.

Там по-прежнему тишина, и я потихоньку проскальзываю обратно. Карточка занимает свое место… эх, сотового не хватает до слез и соплей! Сейчас бы пересняла половину, потом бы еще подумала. Но — чего нет, того нет.

А телефоны здесь, кстати, есть. По образцу времен Ш. Холмса. Здоровущий такой агрегат, один раз на ногу уронишь — и год хромать будешь.

Компьютеров я не видела. Поле непаханое для попаданца! Да вот беда — я не то, что компьютер сделать, я даже калькулятор не знаю, как собирается.

Опять доходы мимо меня. Увы…

Фотоаппарат и тот не изобрету, а про рентген знаю, что он назван по имени создателя.

Все.

* * *

Модистки приходят на следующий день.

Эмма Францевна Бальц, извольте любить и жаловать.

Интересно, а французское тут не в тренде? Хотя нет, вряд ли. Учитывая амбиции Наполеонидов… ладно, не знаю, как дела обстоят в этой истории, но в той товарищи были очень своеобразные. Корсиканцы, этим все сказано.

Модистка — этакая сухопарая немка, которая смотрит на меня с явным неодобрением. Видимо, мамаша ей наговорила кучу всякой чуши.

Мне показывают журналы мод.

Да, здесь это тоже есть, толстющие альманахи, и выпускаются они раз в полгода. Здесь мода консервативна.

Правда, на страницах такое творится, что попугаи отдыхают.

Перья, стразы, банты, оборки…

Киркоров был бы в восторге.

Я отмерзаю от лицезрения платья, в котором весь подол расшит здоровущими перьями (создается впечатление павлина-извращенца) и мотаю головой.

— Эмма Францевна, скажите… это — мода?

Видимо, ужас в моем голосе звучит не наигранный, дама смягчается.

— Это последняя французская мода, ваша светлость.

Меня явственно передергивает.

— Эмма Францевна, а чего-то… поприличнее — нет? Я согласна на немодное, но этот ужас можно только на поле выставить. Чтобы тебе вороны за прошлый год урожай вернули.

Немудреная шуточка заставляет модистку улыбнуться краешком губ.

— Пожалуй, ваша светлость, мы можем посмотреть другие альманахи?