Семь братьев для Белоснежки - Екатерина Слави (2020)

С этими словами Егор пошел наверх. Братья какое-то время молча смотрели ему вслед.

— Он слишком серьезный, — резюмировал Артур, первым нарушив затянувшееся молчание.

Ярослав рядом вздохнул и печально улыбнулся.

— И я все время чувствую в этом свою вину.

— Не стоит, — подбадривающим тоном сказал ему Родион. — В такой семье, как наша, нужно учиться воспринимать вещи с юмором, но ведь кто-то при этом должен оставаться серьезным. Егору это подходит больше, чем кому-либо из нас, вот и все. Не принимай на свой счет.

Ярослав улыбнулся старшему брату, благодаря за поддержку.

— Итак, что мы имеем? — произнес Артур. — В итоге получается, что соперников у меня всего двое.

Он мельком глянул на Женю и, переводя взгляд на Ярослава, добавил с плутоватой улыбкой.

— Хотя на деле…

Женя обиженно насупился. Пусть Артур и не закончил фразу, он легко догадался, что хотел сказать его брат: на деле соперник всего один — Слава. Его, Женю, Артур всерьез не воспринимал.

«Хорошо же! — подумал он, с гневом глядя на брата, признания которого желал больше всего. — Я докажу, что могу быть тебе равным! В лепешку расшибусь, но сделаю так, чтобы эта девчонка в меня влюбилась!»

Лишь один из присутствующих в гостиной братьев знал, что у заключенного только что пари был еще один, оставшийся для остальных невидимым, свидетель. Но делиться своим знанием с остальными он не планировал.

* * *

Чуть позже Ярослав поднялся на второй этаж и подошел к комнате Егора. Он не стал стучаться — в комнату своего старшего брата он привык входить без стука. Хотя к Родиону или Артуру постучался бы непременно.

Так было заведено у них в семье с самого детства — братья, рожденные от одного отца, друг к другу ближе, чем к остальным. Нет, между всеми братьями не существовало никогда неприязни, зависти или вражды, но чужое отцовство как будто создавало невидимую преграду — они все это ощущали. Всегда.

Между Славой и Егором такой преграды не было.

— Чего тебе? — со вздохом спросил Егор, когда младший брат появился на пороге.

— Отдыхаешь? — с улыбкой спросил Слава.

Егор лежал на постели — не переодевшись, не сняв даже галстука. Запястье правой руки закрывало глаза.

— Говори, что хотел, и кыш отсюда, — неприветливо отозвался Егор.

— Эй, с чего ты решил, что я хочу тебе что-то сказать? Ты на меня даже не смотришь, — несерьезно возмутился Слава.

Егор, не отнимая руки от лица, тяжело вздохнул.

— Я тебя знаю всю жизнь. Мне не надо на тебя смотреть, чтобы видеть насквозь.

Слава с ухмылкой фыркнул.

— Точно. Знаешь.

Помолчав немного, он добавил:

— Я видел из окна, как ты застыл. Когда вы приехали.

Егор тоже помолчал, но все-таки ответил:

— Хотел увидеть, сможет ли она войти в дом.

Ответом ему был недовольный стон:

— Ну, конечно, она смогла. Вопрос в том, в каком качестве…

— Я знаю, — резко перебил брата Егор.

Слава вздохнул, сочувственно глядя на брата.

— Знаешь. И все равно застыл. Ты безнадежен, братец.

— Кыш отсюда, — понизив голос почти до шепота, ответил ему Егор. — Я собираюсь отдохнуть.

— Хорошо-хорошо. Ухожу.

Но вместо того чтобы сразу выйти, Слава задержался в дверях и произнес:

— Егор, тебе совсем не обязательно все время об этом думать. Ты ведь и это знаешь, правда? Отпусти — станет легче.

С этими словами он наконец закрыл за собой дверь.

Егор отнял руку от лица, открыл глаза и произнес в потолок:

— Ты совсем не думала о нас, мама, когда привезла ее сюда. — Сделал глубокий вдох и спросил: — О чем ты только думала?

Вопрос завис в тяжелом спертом воздухе жаркого августовского дня, оставшись без ответа.

Из соседней комнаты послышались слабые звуки — поселившаяся там гостья разбирала вещи, устраивалась на новом месте. Впрочем, нет — не гостья. С этого дня — член их семьи.