Уголек в пепле - Саба Тахир (2016)

Я поразился, как быстро она переменилась, но испытал облегчение, что удалось избежать неловкого разговора. Поэтому я тоже притворился, что ничего не произошло.

– Голова болит. Плывет все. Я слышал… пение. Ты не знаешь..?

– Вероятно, тебе это снилось, – Элен, смущаясь, отвела глаза в сторону. И хотя я не полностью пришел в себя, но ясно видел – она что-то скрывает.

Двери распахнулись, и вошел лекарь, Элен подпрыгнула на стуле, явно обрадованная присутствию постороннего.

– А, Витуриус, – произнес тот. – Наконец очнулся.

Мне он никогда не нравился. Тощий напыщенный осел, который обожает рассуждать о своих методах лечения, пока пациенты корчатся от боли. Он склонился надо мной и снял повязку с ноги.

У меня отвисла челюсть. Я ожидал, что там будет кровоточащая рана, но обнаружил лишь заживший старый шрам. Он заныл, когда я коснулся его, но боли я не почувствовал.

– Южная припарка, – сказал врач, – моего собственного приготовления. Я применял ее много раз, но, признаюсь, с тобой я добился совершенной формулы.

Врач снял повязку с моей головы. Там не осталось и пятнышка крови. Тупая боль чувствовалась за ухом, и я нащупал там рубец. Если то, что рассказала Элен, – правда, эта рана должна была выбить меня из колеи на несколько недель. И тем не менее я исцелился всего за два дня. Просто чудо какое-то! Я посмотрел на лекаря. Слишком чудесно для этого самодовольного мешка с костями. Вряд ли этого его рук дело.

Элен, я заметил, намеренно отводила взгляд.

– Приходил ли Пророк? – спросил я лекаря.

– Пророк? Нет. Только я сам и ученики. И вот Аквилла, конечно, – он раздраженно взглянул на Элен. – Сидела тут и пела колыбельные при каждом удобном случае. – Он достал бутылку из кармана: – Сыворотка лапчатки от боли.

Сыворотка лапчатки. Слова пробудили во мне неясное воспоминание, но оно быстро ускользнуло.

– Твоя форма в шкафу, – сказал лекарь. – Ты свободен и можешь идти, хотя я не рекомендую напрягаться. Я предупредил Коменданта, что ты не сможешь тренироваться или заступить в дозор до завтра.

Как только врач вышел, я обратился к Элен.

– Ни одна припарка в мире не смогла бы вылечить такие раны. И сюда не приходили Пророки. Только ты.

– Раны, должно быть, оказались не так плохи, как ты думал.

– Элен, расскажи, как ты пела.

Она открыла рот, как будто хотела что-то сказать, затем стремительно ринулась к двери. К несчастью для нее, я этого и ожидал.

Я поймал Элен за руку. Ее глаза вспыхнули, и я видел, что она взвешивает свои возможности. Драться ли мне с ним? Стоит ли оно того? Я выжидал, и она смягчилась, высвободила пальцы из моих рук и снова села.

– Это началось в пещере. Ты все бился, как будто в судорогах. Когда я стала петь, чтобы отогнать ифритов, ты успокоился. Цвет лица стал лучше, рана на голове перестала кровоточить. Поэтому я… я продолжала петь, хоть и устала… и пела слабо, как будто у меня жар. – В ее глазах вдруг взметнулась паника. – Я не знаю, что это значит. Я никогда не пыталась призвать духов мертвых. Я не ведьма, Элиас. Клянусь…

– Я знаю, Эл.

Небеса, что бы моя мать сделала за это? Вызвала бы Черную Гвардию? В любом случае, ничего хорошего. Меченосцы верят, что сверхъестественную силу дают души мертвых и только Пророки могут обладать такими душами. Любой другой, наделенный хоть толикой такой силы, будет немедленно обвинен в колдовстве и приговорен к смерти.

Вечерние тени причудливо танцевали на лице Элен, и это напомнило мне, как Роуэн Голдгэйл вдохнул в нее свой странный свет.

– Мама Рила, бывало, рассказывала мне истории, – начал я осторожно, боясь напугать Элен. – Она рассказывала о людях с необычными способностями, которые обнаруживались у них после столкновения с чем-нибудь сверхъестественным. Некоторые обретали нечеловеческую силу, другие меняли погоду, третьи могли исцелять голосом.

– Невозможно. Только Пророки имеют истинную силу…