Скрытые в темноте - Кара Хантер (2019)

Я бросаю взгляд на Бакстера, хотя тот прикидывается, будто ничего не заметил.

– В твоих словах есть смысл, Эв. Ты права, в совпадения я не верю. Обычно не верю. Но если отбросить такую возможность, получится, что мы просто подстраиваем улики в общую картину, лишь бы она складывалась. Не знаю, заметила ли ты: чем глубже мы копаем, тем больше различий обнаруживается в этих двух преступлениях. Так давайте и расследовать их независимо друг от друга. Хотя бы какое-то время.

Люди встают, шурша бумагами, и я подзываю Эверетт.

– Можешь поискать что-нибудь по Вики исходя из записей в ее дневнике? Вдруг установим личность.

– Информации так мало, босс…

– Она искала новую квартиру и переехала в город совсем недавно. Узнай в центре занятости, числилась ли у них года два-три назад какая-нибудь Вики, которая затем резко пропала. В агентствах по аренде тоже поспрашивай.

Эверетт сомневается, что эта затея даст результат, но, как и подобает профессионалу, говорит:

– Хорошо, босс. Я попробую.

– В чем дело? – спрашиваю я. Она явно хотела что-то добавить и промолчала.

– Помните, как бурно отреагировала Вики, когда вы предложили поместить ее фото в газеты? Не знаете почему?

– Понятия не имею, – качаю я головой.

* * *

Когда муж приходит с работы, Джанет Гислингхэм спит на диване. Она просыпается, идет глянуть, как там сын, и только тогда понимает, что супруг уже дома. Уютно устроившийся среди бело-синих одеял, Билли спит в своей бело-синей комнате в окружении мягких игрушек и кучи нераспакованной одежды на вырост, которой хватит на год вперед. Джанет купила или взяла у друзей все, что только может понадобиться малышу. Над колыбелькой висит подарок от брата Гислингхэма, безумного футбольного фаната, – для своего первого племянника он сделал подвеску с фигурками знаменитых игроков «Челси». Дрогба, Баллак, Терри и Лэмпард медленно покачиваются в теплом воздухе.

Гислингхэм стоит у колыбели, затем наклоняется и осторожно поглаживает шелковистые волосы Билли. От прикосновения папиной руки малыш слегка ерзает, издавая во сне какие-то звуки, сжимает и разжимает кулачки. На лице Гислингхэма отражается мучительная, словно чувство потери, любовь.

– Крис? – зовет его Джанет, все еще держа руку на двери. – Все хорошо?

Он не отвечает, даже не двигается с места. Не считая крохотного попискивания ребенка, в комнате совершенно тихо. Может, супруг вообще ее не услышал?

– Крис? Ты в порядке? – немного громче спрашивает она.

Гислингхэм дергается и смотрит в сторону жены.

– Конечно, – со своей типичной улыбкой отвечает он. – А как же иначе.

Однако когда подходит к Джанет и прижимает к себе, щекой она чувствует что-то мокрое – его слезы.

* * *

Домой я прихожу после девяти. Целый час просидел с Уолшем, но он твердит одно и то же: в подвал не спускался, ни про Ханну, ни про Вики ничего не знает, статуэтки из дома не крал. Наличие отпечатков объясняет лишь тем, что много лет назад помогал Харперу разобраться в хламе – наверное, это как раз те самые коробки внизу. В общем, патовая ситуация. На ночь оставили его в камере предварительного заключения, однако утром придется выпустить, если не найдется улик поубедительнее.

* * *

На этой работе учишься сталкиваться с неожиданностями. Замечаешь самые мелкие детали. Однако, когда в четверть десятого я открываю входную дверь, перемены сами бросаются в глаза – тут и детективом быть не надо. В высокой стеклянной вазе, которую я не видел уже несколько месяцев, стоят лилии. Тихонько играет песня Брайана Ферри. И, что самое поразительное, пахнет готовящейся едой.

– Эй? Ты где? – зову я, бросив сумку в прихожей.

Алекс появляется из кухни и вытирает руки о полотенце.

– Будет готово минут через десять, – с улыбкой говорит она.

– Не стоило так долго ждать. Я бы просто разогрел себе пиццу в микроволновке.