Самая хитрая рыба - Елена Михалкова (2020)

– Забавно, что вы сказали про наживу. Наш тогдашний директор именно в этом и обвинил одного из моих друзей. Фамилия директора была Балканов, но никто не называл его иначе как Баклан. До чего мерзкий и пакостный был человечишко! Наверное, и до сих пор есть. Такие сморчки живут долго. Из школы его в конце концов поперли по коллективному заявлению родителей, но это было уже после моего ухода. А при мне Баклан лютовал! Он виртуозно умел отравлять жизнь школьникам. Не могу оценить его административные способности, но за умение изводить нас я бы поставил ему десять из десяти.

– Что он делал?

– Хамил, – не раздумывая, ответил Шаповалов. – Балканов был отъявленный хам. Каждую гадость смягчал усмешечкой; этакая приправа из мух к тухлому мясу. Дидовцу, например, он советовал платить за обучение, чтобы компенсировать дополнительную амортизацию лестницы. Намекал таким образом на Петькин лишний вес. Про «безотцовщину» в мой адрес и говорить нечего: для него это было как пожелать доброго утра. Все замечания по поводу внешнего вида тщательно заносились в дневник. «Позорила школу, посещая ее в грязных колготках!» – это цитата, между прочим. А скольких бедолаг дразнили вонючкой после его слов! «Пронин, от вас попахивает, – передразнил Илья, скривив рот. – Вы не пробовали мыться хотя бы по праздникам?» И прочее в таком же духе. Баклан лично стоял с тетрадочкой по утрам у дверей и записывал всех опоздавших, а потом строчил десятки обвинительных записок родителям. О нем можно рассказывать долго.

– А при каких обстоятельствах у него возникла идея о наживе?

– У моего друга Максима Белоусова есть младшая сестра, Наташа. Копия брата, только мельче и умнее. – Шаповалов улыбнулся. – Их семья жила, мягко говоря, экономно, Сергей Яковлевич один воспитывал двоих детей, а зарплату могли не платить месяцами. Он постоянно брал подработку. Да мы все были бедны как церковные крысы. Пока я сам не вырос, я не понимал, чего стоило моей маме растить такого оболтуса, как я. Петьке Дидовцу было, с одной стороны, проще: его мать регулярно присылала деньги с зарплаты. Но тетка, которой его оставили, не горела желанием тратиться на племянника. Мы все были взрослые пятнадцатилетние лбы, однако Наташа, умница, начала подрабатывать раньше нас.

– Сколько ей было лет?

– Дайте сообразить… Тринадцать. Она придумала вот что: вышивала небольшой простенький рисунок на плотной ткани и приклеивала ее к блокнотам, так что получалась, как бы сейчас сказали, дизайнерская обложка. Недолговечная вещица, но очень симпатичная. Наташа принесла в школу несколько штук, и у нее их тут же купили.

Илюшин понимающе кивнул:

– О, детский бизнес в школе! Вашу маленькую предпринимательницу поймали на этой торговле?

– На нее донесли. – Шаповалов взглянул на вытянувшееся лицо Илюшина и засмеялся. – Вот так вот! Представили? Дети, двенадцать-тринадцать лет! Одна девочка, увидев, что все блокноты проданы, отправилась прямиком в учительскую и наябедничала директору. Тот созвал всех на линейку и перед строем пытался пропесочить Наташу.

– Пытался?

Илюшин начал догадываться, к чему идет рассказ Шаповалова.