Самая хитрая рыба - Елена Михалкова (2020)

– Правду, Максим, надо заслужить.

8

Петя Дидовец очень рано додумался до правила: запоминай хорошее, плохое само запомнится. Воображение у Дидовца было отличное, хотя об этом никто не знал. Так что он мысленно вкрутил в свою голову под куполом черепа яркую лампочку, и когда оказывался в ситуации, которая в будущем могла стать отличным воспоминанием, дергал за шнур. Лампочка вспыхивала, озаряя происходящее дополнительным светом – специальным, ярко-синим. Теперь Петька мог быть спокоен: событие не исчезнет и не поблекнет. Что может быть хуже, чем жухлое воспоминание!

Когда лампочки не было, а мама была, она водила Петьку в кафе «Пингвин» и там покупала ему столько мороженого, сколько ему хотелось. Сил у Петьки хватало в лучшем случае на три шарика, а заказывал он всегда шесть и последние доедал, уже не чувствуя вкуса. Но запах долго оставался с ним: тертый шоколад с орехами, молотый кофе, что-то восхитительно приторное и безумно вредное, чему он не знал названия, но подозревал, что так пахнет сам дух кафе – Пингвин. Днем, при посетителях, он невидим, а ночами, когда двери заперты и погашен свет, снежно-розовый Пингвин с шоколадными крыльями переваливается по искрящимся холмам мороженого, и темно-коричневые глазки его сверкают, как кусочки ягод в «вишнево-земляничном», о котором мама всегда говорит «химическая дрянь», а продавщица смотрит на нее так, словно единственная химическая дрянь здесь – это мама. Дидовец, впрочем, понимал продавщицу. Ему и самому было обидно за мороженое. Здесь продавалась не дрянь, а волшебство, о чем большинство взрослых не догадывалось.

В детстве волшебство может принимать любой облик. Это для взрослых чудо должно быть прямолинейным и недвусмысленным, как надпись ПОДАРОК на упаковке с подарком, а ребенок разглядит его во всем.

Петя великодушно прощал мамину слепоту. Он был горячо благодарен за то, что раз в год она все-таки соглашалась привести его в чудесное королевство Пингвина.

Вскоре после маминого отъезда кафе закрылось. Тетя Люда говорила, что мать уехала «на севера´», и Пингвин тоже представлялся Пете на севера´х, под мерцающим сиянием полярного неба. Но вот беда: воспоминания о мороженом начали гаснуть. Дух кафе уходил все дальше по бесконечному снегу и уносил с собой Петины сокровища. Яркий, как гуашь, цвет мороженого в металлических поддонах бледнел и таял. Круглое движение ложки, скатывающей шарик из пластичной волны, замедлилось, а потом и вовсе остановилось. И даже вкус пропал. Осталась какая-то невнятная сладость на языке.

Петя страшно рассердился. Не так много у него было воспоминаний о матери, чтобы за здорово живешь отдавать одно из них.

Так что он придумал лампочку.

Однако иногда лампочка не срабатывала.

Летом две тысячи четвертого года Петя Дидовец был уверен, что запомнит кривые улицы, залитые солнцем, и топот трех пар кроссовок, когда с Ильей и Максом они бежали от дома Белоусова вниз по обрыву, и драку, в которой его запросто могли убить, и похвалу тренера на занятиях по вольной борьбе.

Но, обращаясь много лет спустя к собственной памяти, он снова и снова видел футбольный мяч номер три.

9

Петя с детского сада был толстяк. Толстяк никогда не бывает просто толстым. Он всегда еще жиртрест, пром-сосиска-комбинат, жирдяй, бегемотина, пузо, бочка, толстожопик и «ты чо, беременный?». Впереди Дидовца ждали куда более тяжкие испытания, чем выдумывать в сотый раз остроумный ответ на вопрос о беременности, и Петя это прекрасно понимал.

Испытаний Дидовец не хотел. Испытания хороши в художественных книгах. А первокласснику, учащемуся школы номер двадцать три, они совершенно ни к чему. Пакет со сменкой, болтающийся на проводах, никого не закалит и ничему не научит, разве что у тетки прибавится опыта в отвешивании подзатыльников; но Петя был уверен, что она и без того достаточно практикуется.