Пещера - Джим Чайковски (2008)

— Я видел такие светящиеся водоросли, — заявил Бен. — В пещере на Мадагаскаре. Там от них было так светло, что впору темные очки надевать.

— Rinchari luminarus, — кивнула Линда. — Замечательные представители этого вида. Они бывают самых разных цветов.

Линда стала рассказывать, чем различаются виды водорослей, а Эшли, слушая ее вполуха, рассматривала саму женщину. Глаза настолько насыщенного синего цвета, что Эшли подумала, не контактные ли это линзы, округлые формы, маленькие руки с тонкими, как у ребенка, пальцами… полная противоположность крепко скроенному, сухощавому телу самой Эшли. Уж ее-то пампушечкой точно никто не назовет.

Халид не сводил с нее глаз, то и дело кивая и поддакивая, и было очевидно, что он загипнотизирован не только захватывающим повествованием о генетических вариациях светящегося лишайника. По лицу Бена также блуждала мечтательная улыбка.

Эшли ощутила себя обломком гранита, который положили рядом с благоухающей розой, и разом проглотила остававшееся в бокале виски.

— …Вот так я и получила степень доктора наук.

— Теперь я понимаю, почему доктор Блейкли остановил на вас свой выбор, — проговорила Эшли. Оба мужчины вздрогнули, словно разом вышли из транса. — Ваши познания в области эволюции живых организмов могут оказаться незаменимыми в наших исследованиях.

Бен прочистил горло.

— Очень нужная вещь!

— Полностью согласен, — закивал Халид.

Бен наконец перестал глазеть на Линду и посмотрел на египтянина.

— А вы, значит, геолог, верно? И что же привело сюда вас?

Тот отпил из бокала и загадочно ответил:

— Антарктический договор пятьдесят девятого года.

— Еще раз, пожалуйста, — попросил Бен.

— Антарктида никому не принадлежит. В соответствии с договором тысяча девятьсот пятьдесят девятого года континент может использоваться только для научных исследований в мирных целях. Что-то вроде всемирного общедоступного парка.

— Да, я знаю. У Австралии там есть несколько станций.

— Но знаете ли вы о том, что из-за запрета, наложенного договором на геологическую разведку в этом регионе, объемы природных ископаемых в Антарктике до сих пор неизвестны? Это — большое белое пятно. — Предоставив слушателям несколько секунд для того, чтобы переварить услышаное, Халид продолжил: — В девяносто первом году срок действия договора истек, и теперь континент открыт для геологических изысканий. Но — с одной немаловажной оговоркой: его землям не должен быть нанесен вред.

Эшли осенило. Только сейчас она поняла грандиозность замысла организаторов их экспедиции.

— Эти подземные тоннели позволят вам исследовать залежи полезных ископаемых континента без бурения всяких скважин!

— Совершенно верно, — подтвердил геолог. — И все они, будь то нефть, минералы или драгоценные камни, будут считаться собственностью открывшего их государства.

— Учитывая ненасытные аппетиты американских властей в области территориальных претензий, неудивительно, что Национальный научный фонд не поскупился на их финансирование. Но кто именно дает деньги?

— Полагаю, многие, — ответил Халид. — Мы имеем дело с целым коктейлем различных интересов: научных, коммерческих и политических. Точно так же, — добавил он с усмешкой, — как было в истории с вашим Манхэттенским проектом.

Эшли помрачнела.

— Только этого не хватало! Особенно если вспомнить, чем он обернулся!

— Вы рассчитываете сделать какие-нибудь важные открытия? — осведомилась Линда, видимо желая вновь привлечь к себе внимание.

Геолог хмыкнул.

— Эребус — единственный вулкан на планете, в султане которого обнаружена золотая пыль, так что, я полагаю, наша зарплата окупится с лихвой.

— Золото в дыме… — Бен скроил недоверчивую гримасу. — Попахивает фантастикой.

Реплика австралийца заставила Халида недовольно поморщиться.

— Об этом много писали.